представительство Московского  государства;  здесь  были:  Михайла  Глебович
Салтыков с сыном Иваном, князь Василий  Михайлович  Рубец-Мосальский,  князь
Юрий Хворостинин, Лев Плещеев, Никита Вельяминов; дьяки: Грамотин,  Чичерин,
Соловецкий, Витовтов, Апраксин и Юрьев; здесь были  и  Михайла  Молчанов,  и
Тимофей Грязной, и  Федор  Андронов,  бывший  московский  кожевник.  Михайла
Салтыков начал речь, говорил о расположении московского народа к королю и от
имени этого народа благодарил короля за милость. Сын его, Иван Салтыков, бил
челом королю от имени Филарета, нареченного  патриарха,  и  от  имени  всего
духовенства и также  благодарил  Сигизмунда  за  старание  водворить  мир  в
Московском государстве. Наконец дьяк Грамотин от имени Думы,  двора  и  всех
людей объявил, что в Московском государстве желают  иметь  царем  королевича
Владислава, если только король  сохранит  ненарушимо  греческую  веру  и  не
только не коснется древних прав и  вольностей  московского  народа,  но  еще
прибавит такие права и  вольности,  каких  прежде  не  бывало  в  Московском
государстве. Из этого видно, что долгое пребывание русских и поляков в одном
стане произвело свои действия, но тут же обнаружилось и главное  препятствие
к соединению  Московского  государства  с  Польшею:  говорят,  что  Салтыков
заплакал, когда начал просить короля о сохранении греческой веры; он не  мог
остаться равнодушным при мысли о той опасности, какая  ждет  православие  со
стороны Сигизмунда. И когда начались переговоры между сенаторами  и  послами
об условиях, на которых Владиславу быть царем московским, то  русские  опять
прежде  всего  требовали  ненарушимости  православия.  Наконец   4   февраля
согласились написать следующие условия: 1) Владислав должен был венчаться на
царство в Москве от русского патриарха, по старому обычаю;  король  прибавил
сюда,  что  это  условие  будет  исполнено,  когда  водворится   совершенное
спокойствие в государстве. Из этой прибавки явно было  намерение  Сигизмунда
не посылать сына в Москву, но под  предлогом  неустановившегося  спокойствия
домогаться государства для себя. 2)  Чтобы  святая  вера  греческого  закона
оставалась неприкосновенною, чтоб учители римские, люторские  и  других  вер
раскола церковного не чинили. Если люди римской  веры  захотят  приходить  в
церкви греческие, то должны приходить со страхом, как прилично  православным
христианам, а не с гордостию, не в шапках, псов с собою в церковь не  водили
бы и не сидели бы в церкви не в  положенное  время.  Сюда  король  прибавил,
чтобы для поляков в Москве был выстроен костел,  в  который  русские  должны
входить с благоговением. Король и сын его обещались не  отводить  никого  от
греческой веры, потому что вера есть дар божий и силою  отводить  от  нее  и
притеснять  за  нее  не  годится.  Жидам  запрещается  въезд  в   Московское
государство. 3) Король и сын его обязались чтить гробы и тела святых,  чтить
русское духовенство наравне с католическим и не вмешиваться в  дела  и  суды
церковные. 4) Обязались не только не трогать имений и прав духовенства, но и
распространять  их.  5)  В  том  же  самом  обязались   относительно   бояр,
окольничих, всяких думных, ближних и приказных  людей.  6)  Служилым  людям,
дворянам и  детям  боярским  жалованье  будет  выдаваемо,  как  при  прежних
законных  государях.  7)  Так  же  точно  будет  поступаемо  с  ружниками  и
оброчниками. 8) Судам быть по старине, перемена законов зависит  от  бояр  и
всей земли. 9) Между Московским государством,  Короною  Польскою  и  Великим
княжеством Литовским быть оборонительному  и  наступательному  союзу  против
всех неприятелей. 10) На татарских украйнах держать обоим государствам людей
сообща, о чем должно переговорить думным боярам с панами радными. II) Никого
не казнить, не осудя прежде с боярами и  думными  людьми;  имение  казненных
отдается наследникам, король не должен никого вызывать насильно  в  Литву  и
Польшу. Великих чинов людей невинно не понижать, а меньших  людей  возвышать
по заслугам. В этом последнем условии нельзя  не  видеть  влияния  дьяков  и
людей, подобных Андронову,  которых  было  много  в  Тушинском  стане:  люди
неродовитые,  выхваченные  бурями  Смутного  времени  снизу  наверх,   хотят
удержать свое положение и требуют, чтобы новое правительство возвышало людей
низших сословий по заслугам, которые  они  ему  окажут.  Выговорено  было  и
другое любопытное условие: "Для науки вольно каждому из  народа  московского
ездить в другие государства христианские, кроме  бусурманских  поганских,  и
господарь отчин, имений и дворов у них  за  то  отнимать  не  будет".  Здесь
надобно  вспомнить,  что  люди,  писавшие  этот  договор,   были   Салтыков,
Мосальский, ревностные приверженцы первого Лжедимитрия, а  следовательно,  и
приверженцы его  планов,  а  мы  знаем,  что  Лжедимитрий,  упрекая  бояр  в
невежестве, обещал  позволить  им  выезд  за  границу.  12-м  условием  было
положено: русских пленников, отведенных в Польшу, возвратить. 13) Польским и
литовским панам не давать правительственных мест в  Московском  государстве:
тех панов, которые должны будут остаться при Владиславе, награждать денежным
жалованьем, поместьями и отчинами, но  с  общего  совета  обоих  государств;
также король должен  переговорить  с  боярами  о  том,  чтоб  в  пограничных
крепостях  польские  люди  могли   остаться   до   совершенного   успокоения
государства. Понятно, с какою целию было внесено поляками последнее условие:
в случае сопротивления восточных областей король мог удержать в своих  руках
по крайней мере пограничные места. 14) Подати будут  сбираться  по  старине;
король не может прибавлять никакой новой подати без согласия  думных  людей;
податям  должны  подлежать  только  места  заселенные.  15)   Между   обоими
государствами вольная торговля: русские могут ездить и в чужие страны  через
Польшу и Литву, тамги остаются старые. 16) Крестьянский переход  запрещается
в московских областях, также  между  московскими  областями  и  Литвою.  17)
Холопей, невольников господских оставить в прежнем положении, чтобы  служили
господам своим по-прежнему, а вольности им король давать  не  будет.  18)  О
козаках волжских, донских, яицких и  терских  король  должен  будет  держать
совет с боярами и думными людьми: будут ли эти козаки надобны или нет.
   В приведенном договоре нас останавливает особенно то, что на первом плане
король, а не королевич; к договору было приписано: "Чего в этих артикулах не
доложено, и даст бог его королевская милость будет под Москвою и на  Москве,
и будут ему бить челом патриарх и весь освященный собор, и бояре, и дворяне,
и всех станов люди: тогда об этих артикулах его господарская милость  станет
говорить и уряжать, по обычаю Московского государства, с патриархом, со всем
освященным собором, с  боярами  и  со  всею  землею".  Ясно  было,  что  имя
Владислава служило здесь только прикрытием для замыслов  Сигизмундовых,  ибо
прямо действовать во имя старого короля было нельзя; купцы  из  Юго-Западной
России, находившиеся в Москве, дали знать ее жителям,  чтоб  они  не  верили
обещаниям человека, введшего унию. Сигизмунд спешил  сделать  и  второй  шаг
вперед для исполнения своих замыслов;  он  потребовал  от  послов,  и  послы
согласились повиноваться ему до прибытия Владислава,  в  чем  и  дали  такую
присягу: "Пока бог нам даст государя Владислава на  Московское  государство,
буду служить и  прямить  и  добра  хотеть  его  государеву  отцу,  нынешнему
наияснейшему  королю  польскому  и  великому  князю   литовскому   Жигимонту
Ивановичу". Достигши этого, король отправил к польским сенаторам  письмо,  в
котором, уведомив  о  приезде  тушинских  послов  и  об  их  просьбе  насчет