Ввиду  предстоящего  в  скором времени прибытия императора трудолюбивые
граждане,  оставив свои дела, теперь спешили, давя друг друга, получить хлеб
и  другую пищу. Они стремились только к тому, чтобы свободные от работы часы
наполнить до краев радостью и весельем.
     Во  многих мастерских и складах колесо трудолюбия остановилось, так как
все  промышленные  классы  и сословия были одушевлены одинаковым стремлением
праздновать прибытие Адриана с неслыханным блеском.
     Все,  кто  среди  граждан  Александрии  отличался изобретательным умом,
богатством,  красотою,  были призваны к участию в играх и процессах, которые
должны были длиться много дней.
     Богатейшие   из   граждан-язычников   взялись  доставить  средства  для
театральных  зрелищ,  показательных  морских  сражений, которые предполагали
разыграть  в присутствии императора, а также кровавых зрелищ в амфитеатре; и
число  желающих  платить  богачей  было  так велико, что средств оказывалось
больше, чем требовалось.
     Однако  постановка  отдельных  частей  шествия, в котором могли принять
участие  и  люди  бедные, выполнение построек на ипподроме, украшение улиц и
угощение  римских  гостей  требовали  таких громадных сумм, что они казались
чрезмерными  даже  префекту  Титиану, который привык видеть, как его римские
собратья по званию сорили миллионами.
     В   качестве  императорского  наместника  он  должен  был  давать  свое
согласие  на  каждое  развлечение,  предназначенное для услаждения слуха или
зрения  его  повелителя.  В  целом  он предоставил гражданам великого города
полную  свободу  действий,  но  не  раз  был  принужден энергично восставать
против   излишеств,   так   как  хотя  император  и  мог  долго  предаваться
удовольствиям,  но  то, что александрийцы первоначально хотели заставить его
видеть и слышать, превосходило самые неутомимые человеческие силы.
     Наибольшие   затруднения  причиняли  не  только  ему,  но  и  избранным
распорядителям  празднеств никогда не прекращавшиеся раздоры между языческой
и   еврейской   частями   александрийского  населения,  а  также  распорядок
торжественного  шествия,  потому что ни одна часть не хотела быть последней,
ни один член ее - быть третьим или четвертым.
     Наконец   на  одном  совещании  все  мероприятия,  вследствие  строгого
вмешательства   префекта,   были   бесповоротно  одобрены,  и  затем  Титиан
отправился  в  Цезареум  к  императрице,  требовавшей,  чтобы  он  ежедневно
являлся к ней.
     Он  был  рад,  что достиг по крайней мере такого результата, потому что
прошло  уже  шесть  дней  с  тех  пор,  как  были начаты работы в Лохиадском
дворце, и время прибытия императора приближалось.
     Префект  застал  Сабину возлежавшей, по обыкновению, на кушетке, но она
скорее   сидела,   чем  лежала,  прислонясь  к  подушкам.  По-видимому,  она
оправилась  от  утомительного морского пути; в знак лучшего самочувствия она
положила  больше румян на щеки и губы, чем три дня тому назад, а так как она
только  что принимала у себя скульпторов Папия и Аристеясебе  прическу  Венеры-Победительницы,  с атрибутами которой она за пять лет
до этого позволила (хотя и неохотно) изобразить себя в мраморной статуе.
     ______________
     дошли два кентавра, найденные на тибурской вилле Адриана.

     Когда  копию  этого  изваяния выставили в Александрии, чей-то злой язык
бросил замечание, часто затем повторявшееся среди местных граждан:
     - Афродита   действительно  победоносна:  тот,  кто  видит  ее,  спешит
убежать подальше. Ее следовало бы назвать Кипридой, обращающей в бегство.
     Титиан  явился  к  императрице,  взволнованный  ожесточенными спорами и
неприятными  выходками,  при которых он только что присутствовал. На сей раз
он  застал  ее без посторонних, кроме постельничего и нескольких прислужниц.
На  почтительный  вопрос  префекта  о  ее  здоровье  она,  пожимая  плечами,
ответила:
     - Как  мое  здоровье?  Если  я  скажу "хорошо" - это будет ложь; а если
скажу  "плохо"  -  увижу  соболезнующие  физиономии,  на  которые  неприятно
смотреть.  Жизнь нужно терпеть так или иначе. Однако множество дверей в этих
комнатах убьет меня, если я буду вынуждена долго здесь оставаться.
     Титиан  взглянул  на  двери  покоя,  в котором пребывала императрица, и
принялся  выражать  сожаление  по  поводу изъяна, которого он не заметил; но
Сабина прервала его и сказала:
     - Вы,  мужчины,  никогда  не замечаете того, что нас, женщин, огорчает.
Наш  Вер - единственный человек, который это чувствует и понимает... вернее,
угадывает  чутьем.  Тридцать пять дверей находятся в занимаемых мною покоях.
Я  велела  сосчитать  их!  Тридцать  пять!  Если  бы они не были так стары и
сработаны  из  драгоценного  дерева,  я  бы  подумала,  что  они  устроены в
насмешку надо мною.
     - Может быть, некоторые из них можно заменить драпировками.
     - Оставим  это! Несколькими пытками больше или меньше в моей жизни - не
все ли равно? Покончили ли александрийцы со своими приготовлениями?
     - Надеюсь,  -  ответил  префект  со  вздохом.  - Они из кожи лезут вон,
чтобы  сделать  получше,  но, в своих усилиях протиснуться вперед, каждый из
них   ведет  войну  против  каждого,  и  я  нахожусь  еще  под  впечатлением
отвратительной  перебранки,  при  которой  должен  был присутствовать целыми
часами и нередко укрощать ее грозным: "Quos ego!"     ______________
     
     - Да?   -   спросила  императрица  и  улыбнулась,  точно  она  услышала
что-нибудь  приятное. - Расскажи мне подробнее об этом собрании. Я скучаю до
смерти,   так  как  Вер,  Бальбилла  и  другие  просили  у  меня  позволения
посмотреть   на   работы,   которые  производятся  на  Лохиаде.  Я  привыкла
наблюдать,  что людям приятнее быть где угодно, только не со мною. Могу ли я
удивляться,  если  моего  присутствия  недостаточно  даже  для  того,  чтобы
заставить  друга  моего  мужа  забыть  легкую  дисгармонию,  какие-то мелкие
неприятности?  Мои  беглецы что-то долго не возвращаются: на Лохиаде, должно
быть, есть на что посмотреть.
     Префект  сдержал  свое  неудовольствие;  он  ни  одним  словом не выдал
своего  опасения,  что  архитектору и его помощникам могут помешать, и тоном
вестника в трагедии начал:
     - Первый спор поднялся по поводу распорядка шествия.
     - Отступи  немножко  назад,  -  сказала Сабина, прижав правую, покрытую
кольцами руку к уху, как будто чувствуя боль.
     Щеки  префекта  слегка  покраснели, но он повиновался и, понизив голос,
продолжал: