институтов, прежде всего государства. Оно исторически возникло как
  синкретическое, т. е. Объединяющее в себе власть, собственность,
  жреческо-
идеологические функции, ответственность за целое. Однако попытки встать на
путь модернизации, выйти из состояния раскола неизбежно толкали общество,
правящую элиту на путь гражданского общества, правового государства.
Проводимые до сих пор попытки этого рода, реформы не встречали достаточной
поддержки, что возвращало общество к укреплению синкретической
государственности. Однако ее неспособность обеспечить интеграцию, консенсус
в условиях раскола вновь возвращала общество к попыткам реформ. Отсюда
пульсация всей социальной жизни, сообщества советского типа.
  6. Отсюда пульсирующий характер исторического процесса, господство циклов
истории, когда то одна, то другая часть расколотого общества пытается
построить консенсус на своей основе без учета другой. Это всегда кончается
выявлением утопичности этой попытки и инверсионным переходом к
противоположной. Налицо движение от одного предкатастрофического состояния
к другому, постоянное бегство от катастрофы, которое является одновременно
постоянной погоней за утопией, борьбой одной утопии с другой, соревнованием
стремлений снизу сжечь общество и сверху - его заморозить, борьбой идей
общинного и государственного социализма. Это связано с особым пульсирующим
характером всей жизни, со своеобразными пульсирующими, хромающими
решениями, пронизывающими историческое движение общества и повседневность.
  Пульсирующий характер общества основан на логике инверсии, которая
медленно критикуется, оттесняется логикой медиации, что приводит к
возникновению особых циклов истории, глобального модифицированного
инверсионного цикла, состоящего из сменяющих друг друга этапов, каждый из
которых отрицает предшествующий и, в свою очередь, отрицается последующим.
Это создает совершенно особый, самобытный тип развития, где крайность,
чрезвычайность ситуации - нормальное состояние.
  7. Раскол, пульсирующий характер изменений приводит к тому, что развитие
общества приобретает неорганический характер. Это распространяется и на
развитие почвы. Раскол, неотделим от заколдованного круга, от пульсации,
постоянно порождающей крайности в принятии решений, от пульсации, постоянно
порождающей крайности в принятии решений, от господства фантомов и
утопизма. Тем самым новшества способствуют разрушению, тому, что общество,
постоянно попадая в инверсионную ловушку, пытается разрушить собственную
почву (точно также, как оно пытается периодически разрушить
государственность и уничтожить элитарные соли). Это стимулирует
возрастающую дезорганизацию, разрушение хозяйственной жизни, неспособность
разрешать элементарные задачи. Этот процесс начался вместе с расколом и на
первых порах приобрел характер консервации архаичных субкультур, форм
торговли, сельского хозяйства, что привело к возникновению промышленности
на основе крепостничества, развития всех форм хозяйства, которые могли
существовать, лишь опираясь на костыли бюрократии. Второй глобальный период
дотянул этот процесс до логического завершения. Налицо С. патологического
саморазрушения. Этот процесс выражается в разных формах. Важнейшая из них
заключается в том, что в разряд врагов парадоксальным образом попадают
именно те слои общества, от которых в первую очередь зависит возможность
предотвращения катастрофы. Это прежде всего духовные и интеллектуальные
силы общества, которые периодически истребляются и вытесняются из общества.
Это меньшинство, способное к организационной работе: начальство,
бюрократия, профессионалы интеграции, которые в глазах большинства -
главные виновники всех бед. Это, наконец, экономических отношений,
преодоления патологической системы псевдо... Они не только попадают под
колеса судопроизводства, но и являются объектом возрастающей ненависти. Это
особенно видно на отношении к предпринимателям, расстрела которых требует
передовой отряд ревнителей Правды и справедливости.
  Важнейшее проявление неорганичности развития общества в том, что все
крайности его развития, которые могут иметь место и у других стран и
народов, достигают в России невиданных, беспрецедентных масштабов.
  8. Утопичность любой последовательности в расколотом обществе приводит к
иррациональности всей жизни, к господству в ней фантомов (Гоголь Н.,
Булгаков М.), невозможности понять реальность как на основе воззрений,
сложившихся в традиционном обществе (впрочем, оно отчасти решает эту
проблему, полагая, что это чистое бесовство, шабаш оборотней) (Кочетов, А.
Иванов, Швец и т. д.), так и западной социальной науке. У них потерян ключ
к важнейшим элементам исторической реальности России (Кавелин К. Д. Наш
умственный строй М., 1989. С. 221). Действительно, как можно понять абсурд
повседневности, полную невозможность чтото решить и сделать, как понять
этот фантастический мир гигантского хозяйства без рынка, миллионы жертв
террора, массовые судебные спектакли над людьми, которым предъявляли
фантастический бред вместо обвинений, как понять общество, которое до
последних дней учило мир, как жить, и не могло обеспечить себя картошкой,
зубной пастой и т. д. и т. п. ? Секрет, однако, прост. С. этого общества в
том, что оно живет на грани двух основных цивилизаций, ценностей, и каждое
действие, каждая мысль содержит в себе самоотрицание, самозачеркивание.
  Отсюда постоянные попытки использовать различный материал различных
  культур для самоосмысления. "Но мы оттуда в поисках богов
Выкрадываем Гегелей и Марксов... И головы рубить одним богам,
А год спустя - заморского болвана Тащить к реке, привязанным к хвосту"
(Волошин М. России, 1924).
  Отсюда поразительная абстрактность различных, противоположных попыток
истолковать реальность страны, борьбы одной фантазии с другой, выхватывание
одних пластов реальности и игнорирование других, что не позволяло ни
власти, ни различным группам и движениям более или менее адекватно
ориентироваться в социокультурной реальности страны.
  9. Эти фантомы возникают не только в культуре, но и в социальных
  отношениях, приобретая характер псевдо... Они глубоко пронизывают
  общество, проросли его на всю глубину. Это выразилось в скреплении
  псевдо... закономерностями заколдованного круга. Гиперцентр правящей
  элиты, озабоченный интеграцией и
модернизацией, замкнулся на гипоцентр массового сознания, и наоборот, т. е.
гиперцентр массового сознания замкнулся на гипоцентр правящей элиты.
Активизация ценностей в одной части расколотого общества приводила к росту
дискомфортного состояния в другой, и наоборот. Сложилась ситуация,
парализующая конструктивное изменение ситуации. Если правящая элита
напрягла силы для модернизации, развития денежной системы и т. д., то
общество отвечало на это активизацией локализма, антигосударственных
ценностей. Это создало ситуацию, когда попытки прогрессивных изменений
одной части общества усиливали консерватизм другой, консерватизм другой,