массовом уровне, посылает сигнал населению, его части, тяготеющей к
синкретизму, о своих ценностях. Правящая элита тем самым пытается убедить
население, что она достойна доверия, так как беспощадно уничтожает мировое
зло, еретиков, врагов народа, вредителей и т.д. Потеря доверия к власти в
этой области в условиях мощного влияния традиционализма может привести в
появлению групп, которые возьмут на себя борьбу с носителями зла, например,
прибегая к погромам, терроризму и т.д. Проблема эффективности С. к. как
средства борьбы с преступностью, по-видимому, играет неуловимо малую роль
по сравнению с ее функцией как формы коммуникации между властью и народом.
  
  СМЕХ - СЕРЬЕЗНОСТЬ - понятия, составляющие дуальную оппозицию, полюса
которой находятся в состоянии амбивалентности: важнейшие элементы любой
культуры, ее рефлективного характера, механизм поиска комфортного
состояния. Смех - отрицание посредством утверждения и одновременно
утверждение посредством отрицания. Смысл смеха в том, что он -
эмоциональная форма, выявляющая господство человека над внешним явлением,
над бытием; смех в скрытой или явной форме в оппозиции "Я" и "не - Я"
выявляет приоритет "Я".
  Смех снижает сложившуюся ценность, престижность того или иного явления,
некоторого "не - Я", показывает его зависимость от "Я". Смех помогает
человеку подняться над собственной ограниченностью. Смех - форма инверсии,
но инверсия эта странная. Смех связан с активизацией в сознании
рефлективного уровня дуальной оппозиции, переход на ее уровень активности
субъекта. Следовательно, "Я" побеждает "не - Я" в сфере культуры, эмоции,
ценностей, одновременно удерживая в сознании существование и другого уровня
дуальной оппозиции, непосредственно связанного с реальными социальными
отношениями. Однако в свете рефлективного уровня дуальной оппозиции
исходная оппозиция становится другой, по крайней мере в свете возможностей.
Смех - эмоциональная реакция на парадоксальность ситуации, позитивная
реакция на полноту мира, который, вопреки несовместимости полюсов дуальной
оппозиции, несет в себе возможность их совместного существования. Смех -
это взрыв удивления по этому поводу. Смех противостоит насилию, так как он
не стремится к ликвидации одного из полюсов, но нацелен лишь на изменение
его оценки в шкале ценностей.
  С. открывает путь срединной культуре, так как он - акт переоценки сути
"не - Я" через свой новый взгляд на него, через переосмысление своего "Я".
Но тем самым смех - не только феномен культуры, но одновременно основа для
возможного массового социального действия, для коллективного праздника, где
переосмысление "Я" и "не -Я" становится предметом массового общения.
  Серьезность требует от человека некоторой заданности, привычки к ритуалу,
закону, т.е. некоторой навязываемой и одновременно дисциплинирующей его
логики. Серьезность в оппозиции "Я" - "не - Я" выявляет приоритет "не - Я",
т.е. необходимость для "Я" следования внешнему порядку. Само существование
"Я" зависит от его способности ему следовать. Для серьезности безразлично,
следовать ли неизменному порядку или изменению, важен лишь некритически
принимаемый принцип. Серьезность открывает возможность насилия, так как
всегда есть нечто, что не укладывается в принцип, положенный в фундамент
последовательности.
  Серьезность приобретает форму сложных социальных институтов, явлений,
которые концентрируют в себе необходимость следования оправдавшему себя
накопленному опыту. Бахтин указывает на весь официальный мир как на
воплощение серьезность. Власть официальной идеологии воплощает
необходимость определенного порядка, который может казаться незыблемым,
существующим вечно. Эта институционализированная серьезность противостоит
карнавальному разгулу, снижающему смеху. Смех и серьезность - две стороны
культуры, существуют, лишь переходя друг в друга. Серьезность переходит в
смех, так как выявляется относительность всякого основополагающего
принципа. Человек может существовать лишь тогда, когда он смягчает
серьезность своих идеалов, идолов, тотемов, идеологов, вождей и т.д.
смехом, анекдотом. Человек уцелел во всех бедствиях истории, так как он не
следовал до конца за своими тотемами, что можно рассматривать как
зачаточную форму критики истории. Смех переходил в серьезность, так как в
конечном итоге смех приводил к некоторому результату, к некоторому,
возможно, новому соотношению между старыми оппозициями. Смех приводит к
некоторому переосмыслению сложившегося багажа культуры, который может стать
основой нового порядка, новых принципов и т.д. Общество может существовать,
если оно находит благоприятные соотношения между смехом и серьезностью,
соответствующую форму перехода, которая отвечает сути данного общества,
способствует уходу от реальной опасности односторонности каждого из них.
  Однако далеко не всегда общество способно найти благоприятную меру между
  смехом и серьезностью. Сложилось общество, где смех и серьезность
  оказались расколотыми, разделенными по разным сферам. Смех,
который не может превратится в серьезность, неизбежно деградирует,
превращается в сатанинский хохот, ведущий к разрушению, погрому,
алкоголизму, превращается в дезорганизующий шабаш. Карнавальное снижение
власти, господствующей идеологии может стать в этом случае реальным
разрушением. Смех как бы не выдерживает внутреннего напряжения и перестает
удерживать в себе противоположности дуальной оппозиции, ее исходный и
рефлективный уровень, вместо их соотнесения он соскальзывает к манихейству,
к яростной попытке насильственного разрушения одного из полюсов исходной
оппозиции. Возникает шабаш, т.е.
  реальная дезорганизация, сползающая к катастрофе, что воспринимается как
  результат действия злых сил. Саморазрушение смеха может происходить в
  разных формах. Смех, замкнутый в локальных мирах, не
способный подняться до целого, естественно оказывается чуждым этому целому.
В этом случае смех может превратиться в болезненное, не находящее
реализации возбуждение, в склонности к пьянству, к уходу от реальности. Это
превращает смех в форму деградации личности и общества. Серьезность, не
способная перейти в смех, следует принципу, который уже потерял смысл, и
приводит к саморазрушению, к дезорганизации, к катастрофе. Смех и
серьезность оказываются неспособными вступить друг с другом в диалог.
  В расколотом обществе государственность страшится смеха, так как
постоянно видит в нем потенциальную разрушительную силу. Эта борьба в
России между государственной серьезностью и смеховой культурой никогда не
утихала, принимая подчас ожесточенные формы. На сталинском этапе древняя
борьба со скоморохами превратилась в ожесточенный террор против любого
слова, которое могло быть истолковано как противоречащее абсолютной
серьезности государства. Сила серьезности в том, что она собирает силы
порядка, создает предпосылки повседневной жизни. Смех в расколотом обществе
идет на поклон к серьезности, так как он сам не может обеспечить условия,