ожидали  решения.  В  их  числе  находился  и  Малье де-Гравиль.
     Молодой рыцарь, как мы уже видели,  соединял  с  норманнской  удалью  и
норманнскую сметливость. После отъезда Вильгельма он не пренебрег  изучением
местного языка, в надежде променять в этой новой стране заложенную башню  на
побережье Сены на какое-нибудь богатое баронство близ величавой Темзы. В  то
время как надменные его соотечественники сторонились с безмолвным презрением
от Веббы, Малье де-Гравиль подошел к нему и спросил по-саксонски чрезвычайно
приветливо:
     - Могу ли я узнать результат твоего посольства от мятеж...  виноват!  -
от доблестного графа?
     - Я и сам жду его, - ответил сухо Вебба.
     - Тебя, однако же, выслушали.
     - Да, это было так.
     - Милостивый  государь,  -  сказал  де-Гравиль,  смягчая  свой  обычный
ироничный тон, унаследованный им, может быть, от своих прадедов  по  матери,
франков. - Любезный миротворец, скажи мне откровенно: не требует ли  Годвин,
в  числе  других  весьма  благоразумных  условий,  головы  твоего  покорного
слуги... не называя, конечно, его имени, потому что оно не дошло до него,  а
в  качестве  лица,  принадлежащего  к   несчастному   племени,   называемому
норманнами.
     - Если б граф Годвин, - ответил Вебба, - ставил месть,  как  условие  к
заключению мира, он бы выбрал для этого не меня,  а  другого.  Граф  требует
единственно  своей  законной  собственности,  твоя  же  голова  не   входит,
вероятно, в состав его недвижимых и движимых имуществ!
     - Твой  ответ  утешителен,  -  сказал  Малье.  -  Благодарю  тебя,  мой
почтенный саксонец!.. Ты говорил, как бравый и вполне  честный  малый;  если
придется нам умереть под мечами, как надобно  предвидеть,  я  сочту  большим
счастьем пасть  от  твоей  руки.  Я  способен  любить  после  верного  друга
исключительно только отважного врага.
     Вебба невольно улыбнулся. Нрав молодого рыцаря, его беззаботная речь  и
наружность  приходились  ему  совершенно   по   вкусу,   несмотря   на   его
предубеждение против норманнов.
     Малье, ободренный этой улыбкой,  сел  к  длинному  столу  и  приветливо
пригласил Веббу последовать его примеру.
     - Ты так откровенен и приветлив, - обратился он к нему, - что я намерен
побеспокоить тебя еще двумя вопросами.
     - Говори, я их выслушаю!
     - Скажи мне откровенно, за что вы, англичане, любите  графа  Годвина  и
хотите внушить королю Эдуарду ту же приязнь к нему? Я предлагал уже  не  раз
этот вопрос, но в этих палатах я едва ли  дождусь  ответа  на  него.  Годвин
несколько раз переходил внезапно от одной партии к  другой.  Он  был  против
саксонцев, потом против Канута. Канут умер - и  Годвин  поднимает  уж  снова
оружие на саксонцев, уступает совету Витана и принимает сторону  Гардиканута
и Гарольда, датчан. В то же время юные саксонские принцы  Эдуард  и  Альфред
получают подложное письмо от своей матери, в котором их зовут настоятельно в
Англию, обещая им там полнейшее содействие. Эдуард,  повинуясь  безотчетному
чувству, остается в Нормандии,  но  Альфред  едет  в  Англию...  Годвин  его
встречает в качестве короля... Постой, выслушай далее!.. Потом этот  Годвин,
которого вы любите, перевозит Альфреда в Гильдфордскую усадьбу  -  будь  она
проклята! В одну глухую  ночь  клевреты  короля  Гарольда  хватают  внезапно
принца и его свиту, всего шестьсот человек, а на другой  же  день  их  всех,
кроме шестидесяти, не говоря о принце, пытают и  казнят.  Альфреда  везут  в
Лондон, лишают его зрения - и он умирает с горя! Если вы, несмотря на  такие
поступки, сочувствуете Годвину, то, как это ни странно, но все ж возможно...
но возможно ли, любезный посол, королю любить человека, который погубил  его
родного брата?
     - Все это норманнские сказки! - проговорил тан с некоторым смущением. -
Годвин уже очистился от подозрения в этом гнусном убийстве.
     - Я слышал, что очищение это подкреплено подарком Гардиканута,  который
по смерти Гарольда думал было отомстить за это  убийство.  Подарок  состоял,
будто бы, в высеребренном корабле с восьмьюдесятью  ратниками,  с  мечами  о
золотых рукоятках и в вызолоченных шлемах... но оставим все это.
     - И подлинно, оставим, - повторил вздохнув  посланный.  -  Страшные  то
были времена и мрачны их тайны!
     - Но все-таки ответь мне: за что вы  любите  Годвина?  Сколько  раз  он
переходил, от партии к партии и при каждой перемене выгадывал новые  почести
и поместья. Он  человек  честолюбивый  и  жадный,  в  этом  вы  сами  должны
сознаться. В песнях, которые поют у нас на улицах, его уподобляют терновнику
и репейнику, на которых  овца  оставляет  шерсть,  кроме  того,  он  горд  и
высокомерен. Скажи же мне,  мой  откровенный  саксонец,  за  что  вы  любите
Годвина? Я желал бы это знать, потому что, видишь ли, я  располагаю  жить  и
умереть в вашей веселой Англии,  если  на  то  будет  ваше  и  вашего  графа
согласие. Так не мешало бы мне  знать,  что  делать  для  того,  чтобы  быть
похожим на Годвина и, подобно ему, приобрести любовь англичан?
     Простодушный тан казалось был в ужасном недоумении, погладив  задумчиво
бороду, он проговорил:
     - Хотя я и из Кента, следовательно из графства Годвина, я вовсе  не  из
числа самых упорных приверженцев его, поэтому-то собственно он и выбрал меня
в переговорщики. Те, которые находятся при  нем,  любят  его,  вероятно,  за
щедрость в наградах и  покровительство.  К  старости  великого  вождя  льнет
благодарность, как мох к дубу. Но что касается меня  и  моей  братии,  мирно
живущей в своих селах, избегающей двора и не  мешающейся  в  распри,  то  мы
дорожим Годвином только как вещью, а не как человеком.
     - Как я ни стараюсь понять тебя, - сказал  молодой  норманн,  -  но  ты
употребляешь выражения, над которыми задумался бы мудрый царь  Соломон.  Что
разумеешь ты под Годвином, как вещью?
     - Да то, выражением чего Годвин служит нам: мы любим справедливость,  а
каковы бы ни были преступления Годвина. Он был изгнан несправедливо. Мы чтим
свои законы. Годвин навлек на себя невзгоду  тем,  что  поддерживал  их.  Мы
любим Англию, а нас разоряют чужеземцы. В лице Годвина  обижена  вся  Англия
и... извини, чужеземец, если я не докончу своей речи!
     Вебба взглянул на молодого норманна с выражением искреннего сострадания
и, положив свою широкую руку на его плечо, шепнул ему на ухо:
     - Послушай моего совета и беги!
     - Бежать? - воскликнул рыцарь. - Да разве я  надел  доспехи  и  опоясал
меч, чтобы бежать, как трус?
     - Все это не поможет! Оса зла и свирепа, но весь  рой  погибает,  когда
под него подкладывают зажженную солому. Еще раз говорю тебе: беги,  пока  не
ушло  время,  и  ты  будешь  спасен,  потому  что  если  король  послушается
безрассудного совета и вздумает разделаться с этой  толпой  оружием,  то  не