ряд не дошедших до наших  дней  первоисточников,  Орбини  рисует  панорамную
картину древнейшей общеславянской истории, доказывает северное происхождение
славянских племен, исход их из Скандинавии, а также первоначальное  языковое
и культурное единство с такими народами, как готы,  вандалы,  аланы,  авары,
даки, шведы, финны, норманы, фракийцы, иллирийцы  и  др.  Русскому  читателю
основополагающий труд Орбини вполне доступен: в 1722 году он  был  переведен
по личному указанию Петра 1  и  издан  под  названием  "Книга  Историография
початия имене, славы и расширения народа славянского...".

         К вопросу о роли Моска в  русской  истории  сочувственно  относились  два
великих  россиянина,  с  которых,  собственно,  и  начинается  отечественная
историческая  наука,  -  Василий  Никитич  Татищев  (1686-1750)   и   Михаил
Васильевич Ломоносов (1711-1765).  Еще  более  скрупулезно  данная  проблема
проанализирована Василием Кирилловичем Тредиаковским (1703-1769) в  обширном
историческом  труде  с  подробным,  в  духе  XVIII  века,  названием:   "Три
рассуждения  о  трех  главнейших  древностях  российских,  а  именно:  I   о
первенстве словенского языка над тевтоническим, II  о  первоначалии  россов,
III о варягах-руссах, словенского звания, рода и языка" (СПб, 1773). В  этом
незаслуженно забытом трактате только вопросу о Мосохе (Моске) как  прапредке
московитов-москвичей посвящено не менее двух десятков страниц. Вывод  таков:
"...Рос-Мосх есть праотец как россов, так и мосхов...  Рос-Мосх  есть  едина
особа,  и,  следовательно,  россы  и  мосхи  суть  един  народ,  но   разные
поколения... Рос есть собственное, а не нарицательное  и  не  прилагательное
имя, и есть предимение Мосхово".
   Тредиаковский,   как   никто   другой,   имел    право    на    вдумчивый
историко-лингвистический и этимологический  анализ  вышеочерченных  проблем.
Всесторонне  образованный  ученый  и  литератор,  обучавшийся  не  только  в
московской  Славяно-греко-латинской  академии,  но  также  в   университетах
Голландии и парижской Сорбонне, свободно владевший многими древними и новыми
языками,   работавший   штатным   переводчиком   при   Академии    наук    в
Санкт-Петербурге  и  утвержденный  академиком  по  латинскому   и   русскому
красноречию,  -  выдающийся  отечественный  просветитель  стоял   вместе   с
Ломоносовым у истоков русской грамматики и стихосложения и явился  достойным
продолжателем Татищева в области русской истории.
   Помимо завидной эрудиции, Тредиаковский обладал  редким  даром,  присущим
ему как поэту, - чувством языка и интуитивным пониманием  глубинного  смысла
слов, что неведомо ученому-педанту. Так, он решительно  поддержал  и  развил
мнение, упомянутое еще у Татищева, о русскости древнегреческого наименования
"скифы". В соответствии с нормами греческой фонетики эта слово произносится,
как "скит[ф]ы". Второй слог в греческом написании слова "скифы" начинается с
"теты" - ( в русском озвучивании она произносится и как "ф", и  как  "т",  -
причем в течение времени произношение звука менялось. Так, заимствованное из
древнегреческого языка слово "театр" до XVIII века звучало  как  "феатр",  а
слово "теогония" ("происхождение Богов") еще  недавно  писалось  "феогония".
Отсюда  же  расщепление  звучания  в  разных  языках  имен,  имеющих   общее
происхождение: Фе[о]дор -  Теодор,  Фома  -  Том[ас].  До  реформы  русского
алфавита в его составе (в качестве предпоследней) была  буква  "фита"  -  (,
предназначенная для передачи заимствованных слов, включающих букву "тета". И
слово "скифы" в дореволюционных изданиях писалось через "фиту".
   В  действительности  же  "скит"  -  чисто  русский   корень,   образующий
лексическое гнездо со словами типа "скитаться",  "скитание".  Следовательно,
"скифы-скиты" дословно  означают:  "скитальцы"  ("кочевники").  Известный  в
прошлом археолог и  историк  русского  права  Дмитрий  Яковлевич  Самоквасов
(1843-1911)  также  отстаивал  скифское  происхождение  русского  народа,  а
прародину славяноруссов именовал Древней Скитанией. Естественно, речь должна
идти не об  одном  только  русско-скифском  родстве,  но  и  о  генетическом
единстве  множества  народов,  населявших  в  древности  просторы   Евразии.
Вторично, в качестве позднейшего заимствования из греческого языка, где  оно
служило названием пустыни,  общая  корневая  основа  "скит"  вновь  вошла  в
русское словоупотребление в  смысле:  "отдаленное  монашеское  убежище"  или
"старообрядческий монастырь".
   Ломоносов по поводу  вопроса:  можно  ли  именовать  Мосоха  прародителем
славянского племени вообще и русского народа в частности - высказался  гибко
и дипломатично. Великий россиянин не принял бесповоротно,  но  и  не  отверг
категорически возможности положительного ответа, оставляя "всякому  на  волю
собственное мнение". Аналогичным образом было расценено  и  предположение  о
вероятном  родстве  московитов-славян   с   Геродотовым   племенем   месхов,
оказавшихся в конечном  счете  в  Грузии.  Что  касается  самой  Геродотовой
"Истории", то  ее  авторитет  для  раскрытия  генетических  корней  русского
племени Ломоносов считал непререкаемым. В концентрированном  виде  такое  же
понимание впоследствии сформулировал другой  выдающийся  русский  историк  -
Иван  Егорович  Забелин  (1820-1909)  в  своем  2-томном  капитальном  труде
"История русской жизни с древнейших времен":

   "...Никакая отрицающая и  сомневающаяся...  критика  не  может  отнять  у
русской истории истинного сокровища, ее первого летописца, которым  является
сам Отец истории - Геродот".

   Ныне представление о прямом родстве славяноруссов со  скифами  и  другими
древними народами Евразии считается не иначе как наивным. Между тем  позиция
Татищева - Ломоносова - Забелина может быть существенно подкреплена за  счет
аргументов,  заимствованных  из  исторического  языкознания,   мифологии   и
фольклора.
   Мифология - всегда мистифицированная и опоэтизированная  история.  Причем
мистификация происходит без  всякого  злого  умысла  -  вполне  естественным
путем. При передаче сведений от поколения к поколению в условиях  отсутствия
письменности (если не выработаны специальные приемы  сохранения  информации)
первоначальные   сведения   подвергаются   неизбежному   и   непроизвольному
искажению. К тому же в течение веков и тысячелетий этносы (а вместе  с  ними
роды, племена,  семьи)  распадаются,  переселяются  с  одной  территории  на
другую, а то и вовсе исчезают с  лица  Земли.  Да  еще  войны  и  социальные
перевороты. Да еще идеологическая или религиозная цензура. Да  еще  поэты  и
художники поприбавят. В результате факты и превращаются в мифы.
   Значит ли все сказанное, что мифы - сплошная выдумка? Ничуть! Они  вполне
поддаются  научному  анализу  и  реконструкции  первоначального  смысла.   В
мифологических сюжетах и образах закодированы и  реальные  события  далекого
прошлого, и отголоски стародавних общественных отношений и норм поведения, и
представления о мироздании и его законах, и память о катастрофах  в  истории