апокрифов.  В  апокрифической  беседе  Панагиота  с  Фрязином  Азимитом  (по
рукописи XVI века) космическое мировое древо описано следующим  образом:  "А
посреди рая древо животное, еже есть  божество,  и  приближается  верх  того
древа до небес. Древо  то  златовидно  в  огненной  красоте;  оно  покрывает
ветвями весь рай, имеет же листья от всех дерев и  плоды  тоже;  исходит  от
него  сладкое  благоуханье,  а  от  корня  его  текут  млеком  и  медом   12
источников".
   Молочный источник (река) около огненного златовидного древа, достигающего
небес, - это смутный намек на Млечный  путь  -  звездный  Стержень  видимого
Космоса - и одновременно воспоминание о Стране Блаженных -  Гиперборее,  где
царствовал Золотой век. По убеждению представителей мифологической  школы  в
фольклористике (к ней принадлежал  и  Афанасьев),  -  мировое  древо  вообще
является символом небесно-космической иерархии мира. Оно повернуто кроной  к
земле, а ствол и корни уходят в неоглядные дали Вселенной. Видимая  вершина,
с точки зрения мифологов, - это доступные земному наблюдателю тучи и облака.
Мнение достаточно распространенное, в XIX веке оно доминировало. Но традиции
подобных взглядов уходят в самые глубины народного миросозерцания.  Один  из
самых известных и древнейших русских заговоров гласит: "На море  на  Океане,
на острове на Кургане стоит белая береза, вниз ветвями, вверх кореньями".
   Имеется   значительный   соблазн   интерпретировать   причудливый   образ
представленным сверху, с точки зрения человека, летящего над землей которому
деревья представляются как бы перевернутыми: ближе к  наблюдателю  находятся
ветви  и  крона,  дальше  -  корни;  отсюда  образ  -   корнями   вверх.   В
действительности же смысловая нагрузка, закодированная  в  символе  мирового
древа,  является  совершенно  иной.  Мировое   древо   служит   обозначением
космического жизненного процесса, направленного из прошлого через  настоящее
в будущее. Корни такого древа - в прошлом, а крона в настоящем;  вот  почему
из быстротечного "теперь" оно представляется растущим вверх (на самом деле -
уходящим вглубь).
   Следовательно,    мировое     древо     -     код     для     обозначения
пространственно-временных процессов, суть  которых  невозможно  выразить  на
языке Евклидовой геометрии; сам  же  трехмерный  (объемный)  или  двухмерный
(изобразительный) образ  мирового  древа  -  символ,  опорный  образ  мысли,
помогающий человеку проникнуть в суть и в глубь  объективной  реальности.  В
наибольшей степени это относится к явлениям жизни, которые и  не  обрисовать
иначе, как в  форме  пространственно-плоскостного  (или  объемного)  образа.
Потому-то оно и именуется древом жизни.

         Но вернемся к треугольникам на  дне  священного  лапландского  Сейдозера.
Кстати, загадочная фигура оказалась не единственной. Отряд байдарочников  из
Электростали под руководством Дениса Махачева, который летом 98-го года имел
задание обследовать Ловоз„ры со стороны  Умбозера,  увидел  на  склоне  горы
противоположного  хибинского  берега  примерно  такой  же  контур   из   3-х
треугольников и примерно тех же размеров, быть может, даже больше - до 300 м
(переплыть на байдарках непрерывно  штормившее  озеро  и  произвести  точные
измерения не представилось возможным). Похоже на посадочные знаки - особенно
если  их  рассматривать  в  комплексе  с  подводными.  Сам  по  себе  символ
треугольника соответствует женскому началу и естеству, что прослеживается  в
различных архаичных культурах (рис.90) вплоть до наших дней (например,  йони
в  индуизме).  Священным  символом  грозной  Богини   Кали   являются   пять
равносторонних треугольников, вставленных один в другой и помещенные  внутрь
восьмилепесткового  лотоса.  Известны  также  янтры  (янтра  -  тантрическая
диаграмма),  где  треугольники  образуют  орнамент  различных   конфигураций
(рис.91).
   Но почему тогда в  лапландской  фигуре  3  треугольника?  Число  3  также
является священным во  многих  религиях:  индуистская  тримурти,  буддийская
триратна, христианская троица и т.д. В античной мифологии троичны чудовищные
горгоны и несчастные грайи,  Богини  мести  -  эринии  и  благостные  хариты
(римские грации). Техликой или техглавой (встречаются различные изображения)
была и Геката (рис.92) - всесильная греческая Богиня мрака, ночных призраков
и  колдовства,  во  многом  предопределявшая  судьбу,  но,  как  правило,  с
трагическим исходом. Однако  в  индоевропейской  культуре  (в  том  числе  и
славянской) хорошо известны также 3 Богини судьбы  -  3  Пряхи  (о  них  уже
говорилось  выше),  которые  прядут  нить  человеческой   жизни,   определяя
настоящее и будущее каждого из нас.
   Магические орнаментальные мотивы, включающие разное  число  треугольников
(разумеется,  в  уменьшенном  виде)  встречаются  и  в  саамской   шаманской
символике на  бубнах  (рис.93),  и  на  оленьих  тамгах,  и  в  традиционных
национальных  узорах.  На  самодельных  детских  люльках  можно  увидеть   3
треугольника,  сгруппированные  вокруг  ромба  (также  одного  из  архаичных
символов женского естества - в ином, более откровенном,  ракурсе).  Саамский
орнамент вообще насквозь треугольный и ромбический: различные геометрические
сочетания во множестве повторяются на одежде  и  утвари  -  в  виде  меховой
мозаики,  аппликаций  по  коже,  цветовой  орнаментации,  бисерного   шитья,
вязания, плетения, резьбы по дереву, кости и бересте.
   Поэтому  гигантская  кладка  на  дне  священного  озера,   включающая   3
треугольника, лишнее подтверждение  матриархальной  сущности  гиперборейских
памятников. Почему матриархальной? Сам ландшафт к тому  обязывает!  Округлая
конфигурация  Ловоз„рских  тундр  с  озером   посередине   -   лучшее   тому
подтверждение. И даже названия окружающих гор говорят сами за себя:  урочища
Нинчурт (Женские Груди), Кемесьпахкчорр  (Гора  Любви)  и  др.  И  так  было
всегда. В глубокой древности  люди  поклонялись  не  абстрактным  стихиям  и
силам, а простым, близким и понятным каждому явлениям  и  объектам,  включая
женское естество и процессы соития, зачатия и деторождения.
   Памятником   древнейшей    эпохи,    выражающим    северное    осмысление
"Вечноженственного" и вполне соответствующее гиперборейским временам,  может
служить выявленный в ходе экспедиции культовый  комплекс  на  горе  Нинчурт,
идентифицированный как святилище Великой Богини. Здесь, у подножья  отвесной
скалы в ущелье Чивруай  была  обнаружена  загадочная  металлическая  фигурка
(рис.59), по форме похожая  на  известные  глиняные,  каменные,  костяные  и
деревянные статуэтки Великой Богини.  Сама  гора  Нинчурт  также  напоминает
материнское лоно. Именно данное обстоятельство, видимо,  и  привлекало  сюда
издревле всех, кто поклонялся Великому началу всего живого.  Трудно  назвать
другую  причину  выбора  места  для  отправления  культа  с   использованием
ландшафтных особенностей - прямо у входа в отверстие условного "чрева".  Для
первобытного  человека  любые  природные   формы,   отверстия   и   складки,
соответствующие  женскому  естеству,  становились  сакральными  символами  и
объектами поклонения.