Богини-Девственницы. Неприятное же в подлинной биографии Афины заключается в
том  что  отец  Паллант  намеревался  вступить  с  собственной   дочерью   в
кровосмесительную  связь,  за  что,  в   конце   концов,   она   безжалостно
расквиталась с гигантом. (Обо всем этом можно прочесть у Роберта  Грейвса  в
его  обширном  компендиуме  "Мифы  Древней  Греции",  содержащем  уникальные
подробности, отсутствующие в любых других изданиях).
   Но вернемся к русским делам. Если вещую  Бабу  Ягу  ублажить  -  хотя  бы
ласковым словом - она становится доброй, принимает сторону  главного  героя,
охотно ему помогает,  предсказывая  возможные  неприятности  и  предвосхищая
благополучный конец. У нее две сестры - одна мудрее другой. Все  вместе  они
как раз опять-таки и есть три  Пряхи,  три  Богини  Судьбы,  правда,  вернее
сказать, с приставкой "экс", то есть бывшие Богини. Один из  результатов  их
"прядильной деятельности" -  волшебный  клубочек,  символ  всеобъемлющего  и
всепреодолевающего знания, который вручается сказочному герою и приводит его
к искомой цели, оберегая от неверного шага.
   В некоторых  преданиях,  доживших  до  наших  дней,  сохранились  намеки,
позволяющие представлять Бабу Ягу как воительницу, богатырку и великаншу.  В
ее арсенале есть даже волшебный Огненный Щит,  что  палит  во  все  стороны,
устрашая врагов. Такой она в общем-то изображалась и  на  старинных  русских
лубках  (рис.106),   не   испытавших   влияния   позднейших   художественных
интерпретаций. В данном плане образ русской демоницы во многом соответствует
калевальской Лоухи, "редкозубой старухи" и одновременно  -  предводительницы
северного воинства. До конца ХV111 века иногда  даже  проводилась  параллель
между Бабой Ягой и древнеримской Беллоною - Богиней войны (bellum - "война")
и одновременно властительницей Подземного мира.
   Впрочем, уже в Словаре Даля вс„ расставлено по своим  местам.  Здесь  она
именуется "злым духом под личиною безобразной старухи":

   "Баба-яга, костяная нога, в ступе  едет,  пестом  упирает,  помелом  след
заметает. Кости у нее местами выходят наружу из-под тела; сосцы  висят  ниже
пояса; она ездит за человечьим мясом, похищает  детей,  ступа  ее  железная,
везут ее черти; под поездом этим страшная  буря,  вс„  стонет,  скот  ревет,
бывает мор и падеж; кто видит Ягу, становится нем".

   Очень уж напоминает Богиню смерти и возмездия Кали (рис.107) - не  правда
ли? Или кровожадную Горную  демоницу,  ставшую  прародительницей  тибетского
народа? А что  -  здесь  как  раз  таки  типичное  соединение  положительных
(благостных) и отрицательных (злокозненных) начал.  Тибетцы,  как  известно,
ведут  свое  происхождение  от  Царя  обезьян.  Был   он   девственником   и
праведником, последователем одного из выдающихся бодхисатв. И надо  же  было
таком случиться  -  влюбилась  в  него  похотливая  Горная  ведьма  и  стала
настойчиво домогаться взаимности:

   О, обезьяний царь, услышь меня, молю!
   По силе злой судьбы я бес, но я люблю.
   И, страстью сожжена, теперь к тебе стремлюсь.
   Со мной не ляжешь ты, я с демоном сольюсь.
   По десять тысяч душ мы будем убивать,
   Мы будем жрать тела, и будем кровь лизать,
   И породим детей жестоких, словно мы.
   Они войдут в Тибет, и в царстве снежной тьмы
   У этих бесов злых возникнут города,
   И души всех людей пожрут они тогда.
   Подумай обо мне и милосерден будь,
   Ведь я люблю тебя, приди ко мне на грудь! (Перевод Льва Гумилева)

   Типичная Баба Яга, хотя и не слишком  старая!  И  своего  добилась!  Царь
обезьян стал ее мужем, прижил с Горной  ведьмой  шестерых  детей:  они-то  и
положили начало тибетскому народу.  Но  нас  в  данной  ситуации  интересует
совсем другое. Согласно ламаистским толкователям, безобразная Горная  ведьма
в предшествующей жизни своей  была  прекрасной  Богиней,  возможно  даже,  -
благостной и сострадательной  ламаистской  Мадонной  -  Таро.  Мирча  Элиаде
вообще считал, что ее прообразом была северная Велика Богиня.  Однако  потом
произошла типичная демонизация светлого  облика  или  же  (что  тоже  вполне
вероятно) превращение доброй Богини путем  инкарнации  в  злобную  демоницу.
Подобные же метаморфозы могли произойти и с русской Бабой Ягой.
   На Русском Севере чрезвычайно распространенным было мнение, что Баба  Яга
живет не в лесу в избушке на курьих ножках,  а  глубоко  под  землей.  Чтобы
попасть туда, нужно "просесть", и окажешься - сначала в полной тьме, а затем
в светлом-пресветлом  городище  с  улицами  и  домами,  наполненными  всяким
добром,  -  владении  вещей  старухи.  Такая  картина  рисуется  в  сказках,
записанных в Архангельской губернии  Н.Е.Ончуковым.  В  белорусских  сказках
тоже отмечается, что Баба Яга живет на Севере, среди лютых морозов.
   Впрочем, народ никогда  не  жалел  красок  и  для  описания  подробностей
житья-бытья ведьмы-людоедки, как, например, в одной из сказок, записанных  в
Псковской губернии:

   "<...> По улице костры, по кострам - вс„  кости  человеческие  лежат,  по
тыну - вс„ головы человечьи торчат, на крыльце - потроха человечьи валяются,
в сенях - два дощана с  кровью  стоят,  а  сама  хозяйка  в  доме  лакомится
человечиной..."

   Жуткие  подробности  русской  сказки  мало  чем  отличаются  от  реальных
событий, неоднократно описанных в разные времена очевидцами  подобных  сцен.
Даже детали совпадают, например, с тем что пришлось увидеть и пережить в ХV1
веке немецкому канониру-наемнику и искателю  приключений  Гансу  Штадену  на
бразильском  побережье,  где  он,  подобно  Робинзону  Крузо,   очутился   в
результате кораблекрушения. Всех его спутников  элементарно  съели.  Сам  же
"солдат  удачи"  уцелел   в   результате   фантастической   находчивости   и
изворотливости, а затемна протяжении всего своего  пленения  был  свидетелем
будничного быта каннибалов, который и описал с фотографической точностью:

   "В день принесения в жертву пленника, всего связанного,  выволакивали  на
деревенскую площадь. Его тут же окружали женщины, которые его  оскорбляли  и
всячески издевались над ним, но ему разрешалось обороняться от них. Он кидал
в  них  фрукты  и  черепки  от  глиняной  посуды.  Тем   временем   старухи,
разукрашенные черно-красными полосами, с ожерельями из человеческих зубов на
шее, притаскивали украшенные орнаментом глиняные  горшки,  в  которых  будут
свалены  кровь  жертвы  и  ее  внутренности.  <...>  Когда  же  наконец  ему
раскраивали череп, раздавался радостный крик и свист.  Если  у  пленника  до