свидетельствует, во-первых,  о  древности  самого  обряда,  а  во-вторых,  о
перемешении в нем человеческих и  животных  жертвоприношений.  Сама  колядка
вроде  бы  свидетельствует  о  вытеснении   человеческого   жертвоприношения
козлиным, но из контекста так и проступает  ужас  человека,  обреченного  на
заклание (к тому же и названного по имени). Вспомним, для примера,  что  еще
незадолго до испанского завоевания ацтеки только в один праздник  плодородия
вырезали в качестве жертвы Солнцу сердца у 20 тысяч (!) обреченных.
   Жертвоприношения,  освященные  тысячелетней   традицией,   практиковались
повсеместно. Рудименты кровавых треб (так они  именовались  по-древнерусски)
долгое время сохранялись на Руси. Одна  из  первых  русских  бытописательниц
Екатерина  Алексеевна  Авдеева  (урожденная  Полевая)  (1789-1865),   будучи
замужем за иркутским купцом, много  путешествовала  по  Сибири,  написала  и
издала две очень  ценные  в  этнографическом  отношении  книги:  "Записки  и
замечания о  Сибири.  С  приложением  старинных  русских  песен."  (1837)  и
"Записки о старом и новом русском быте" (1842).  Впечатлительная  очеркистка
рассказывает о старинном обычае, распространенном среди сибирских  крестьян:
при постройке нового  дома  во  имя  будущего  счастья  и  здоровья  хозяев,
отрубалась голова у петуха и тайно закапывалась в переднем  углу  строящейся
избы.
   Петух,  конечно,  не  человек,  но  и  человеческие  жертвы,  увы,   тоже
приносились. В "Житии Георгия Амастридского" - памятнике, созданном  в  40-е
годы 1Х века и почему-то выпавшем из поля зрения современных исследователей,
говорится о человеческих жертвах - "девиц, мужей и жен", приносимых  руссами
до введения христианства. Один из вождей руссов прямо спрашивает: "Разве  мы
не приносим такие жертвы каждый день?"
   Летом 1907 года  немецкий  историк  О.Шрадер  по  приглашению  российских
коллег посетил Олонецкую губернию.  Более  всего  он  был  поражен  архаикой
одного  на  первый  взгляд  заурядного  обычая:  русские  крестьяне  в   так
называемое "баранье воскресенье", приуроченное  к  Ильину  дню,  повсеместно
резали жертвенных барашков. Мясо  заколотых  животных  относилось  на  берег
озера и варилось в 12 котлах (исключительно мужиками, женщины к  жертвенному
таинству не допускались). Схема ритуала та же,  что  и  в  приведенной  выше
колядке, разница  только  в  приносимых  жертвах.  Профессор  Бреславльского
университета сразу  же  уловил  главное:  следы  русского  северного  обряда
теряются в самых отдаленных глубинах индоевропейской древности.
   Традиции, связанные с языческим ритуальным жертвоприношением до недавнего
времени повсеместно бытовали чуть ли не в каждой белорусской деревни и  было
связано главным образом, с закалыванием кабана  на  Коляду  (то  есть  перед
Рождеством). Вот как описывает это  фактически  древнейшее  священнодействие
известный белорусский этнограф Адам Егорович Богданoвич (1862-1940):

   "Сначала кабану делают крестообразно надрез на  груди;  потом  перерезают
горло и собирают кровь в особый сосуд (из крови, смешанной  с  мукой,  пекут
блины). Если кровь льется обильно, непрерывной струей - это значит, что лето
будет дождливое; отсюда вывод, что навоз надо запахивать, а  не  сеять  "под
пристилку". Длинная грудобрюшная преграда - по-белорусски коса -  предвещает
долгое лето; если она быстро суживается к  концу  -  это  знак,  что  только
первые посевы  будут  удачны.  Наблюдают,  каких  зерен  больше  в  требухе,
полагая, что такой род хлеба будет наиболее урожайным. Так  гадают  старики.
Отцы семейств,  озабоченные  на  счет  урожаев  будущего  года,  а  девушки,
заинтересованные больше по  части  женихов.  Получают  в  свое  распоряжение
печень и, всматриваясь в ее блестящую  поверхность,  стараются  увидеть  там
отражение своей будущей судьбы. Во всем этом нельзя  не  усмотреть  связи  с
языческими  жертвоприношениями,  которые,   как   известно,   сопровождались
гаданиями по внутренностям жертвенных животных".

   Это - славяне, недавнее время. Очень похоже на этрусков и другие  древние
народы, которые гадали по  внутренностям.  Особенно  -  по  печени.  Что  же
происходило в других местах? Хроники  донесли  до  наших  дней  бесстрастные
свидетельства очевидцев. Десятки и сотни тысяч современных туристов любуются
ступенчатыми  пирамидами  Мексики  (рис.108)   и   Центральной   Америки   -
архитектурными шедеврами, построенными в разные века древними ацтеками, майя
и  прочими  народами,  уничтоженными  западной  цивилизацией.  Но  испытывая
эстетическое наслаждение от встречи с прекрасным, мало кто  вспоминает,  что
эти  святилища  предназначались  не  только  для  наблюдения  за   звездами,
астрономических и календарных  вычислений,  демонстрации  царской  власти  и
поклонения Богам, но и для изощренных человеческих жертвоприношений.
   Чтобы представить действительную картину происходившего здесь  менее  чем
пять веков назад, совершим мысленный подъем вверх по  114  ступеней  главной
пирамиды Теночтитлана -  столицы  ацтекского  государства  -  вместе  с  его
последним  властителем  Монтесумой,  великим  завоевателем  и   авантюристом
Эрнаном Кортесом и "солдатом" Берналем Диасом,  человеком,  сохранившим  для
потомков, самое ценное, оставшееся от той утраченной навсегда эпохи -  факты
(ибо на месте самой пирамиды в настоящее  время  возвышается  главный  собор
Мексики - символ победы католичества над язычеством; сама  же  столица  была
разрушена до основания - в буквальном смысле данного слова):

   " На вершине пирмиды на открытом  воздухе  стояли  громадные  валуны,  на
которых приносили в жертву Богам несчастных индейцев. Там мы увидели большое
неуклюжее изваяние, похожее на дракона, и множество других каменных фигур  с
жестокими, злыми лицами, - сколько же крови пролилось на наших глазах в  тот
день! Потом Монтесума повел своих  гостей  полюбоваться  Богом  Уицилопочтли
[рис.109]. У него было широкое лицо и чудовищные, вселяющие панический страх
глаза. Перед ним догорали сердца  трех  индейцев,  которых  принесли  ему  в
жертву. Стены и пол храма были настолько густо залиты кровью,  что  казались
черными, а во всем помещении стояла отвратительная  вонь.  В  храме  другого
Бога тоже все вокруг было залито кровью: и  стены,  и  даже  алтарь,  стояло
такое зловоние, что мы едва дождались момента, чтобы поскорее уйти оттуда".

  Другие очевидцы дополняют:

 "К ним [пленникам] подошли пятеро жрецов и пальцем указали на того, кто стоял в первом ряду... Каждого из них провожали до того места, где стоял царь, и силой заставляли его стать на камень, похожий на солнце. Потом они опрокидывали его на спину. Один из жрецов держал пленника за правую руку, второй- за левую, третий - за левую ногу, четвертый - за правую, а пятый в это время ловко привязывал его шею к камню веревкой. Теперь несчастный не мог шевельнуть и пальцем.  Царь, взмахнув ножом, вонзал его пленнику в грудь. Разрезав ее пошире, он вырывал у него сердце и поднимал его обеими руками вверх, предлагая этот дар Солнцу. Когда сердце в его руках остывало, он, налив из него крови в пригоршню, разбрызгивал ее в направлении светила. Потом бросал сердце в специальную кругообразную выемку в камне". <...>
   "Только после того, как были заколоты  все  пленники,  наступила  очередь
женщины, олицетворяющей Богиню. Она была последней. К ней  подошли  жрецы  и
занимались только ею. Закончив  [ритуальное  половое]  общение  с  ней,  они
уложили ее спиной на каменный жертвенник и крепко держали ее.  Жрецы  широко
раздвинули ее ноги, раскинули руки, выпятили  ее  грудь,  пригнув  голову  к
земле. Наклонившись над жертвой, они с силой  прижали  к  ее  горлу  длинный
костяной, весь усеянный острыми шипами нос рыбы-меч с иглами с обеих сторон.
Палач сидя наблюдал за подготовкой. Он встал. Подойдя  к  жертве,  он  ножом