считать деньги. Считал он долго, задумывался и опять считал.
     - Вот  тебе  все,  что  причитается  от  меня!  -  сказал он ласково. -
Надеюсь, ты останешься доволен?
     Якоб подкинул на ладони три монеты.
     - А вы не ошиблись?
     - Разве я дал тебе слишком много?
     Теперь  Якоб  улыбался  весело. Так весело, что трактирщику стало не по
себе.  Еще  никогда  за все эти годы Якоб не улыбался так широко и ясно, как
сейчас.
     - Ты  помнишь,  каким я подобрал тебя в Колывани? - спросил трактирщик.
- Разве ты тогда хоть чем-нибудь оправдывал тот хлеб, который ел?
     Якоб улыбался, глядя в глаза трактирщику.
     - Ты  тогда  очень  много  ел и мало работал. И я ведь еще тебя одевал,
если  ты  помнишь?  Десять  лет чего-нибудь да стоят, не правда ли? Потом ты
давал  покупателям  в  долг  ром,  бренди,  водку,  и не все тебе возвращали
деньги. А товар-то был мой?
     - Ваш. Я разносил его по вашим приказаниям...
     - Но  теперь,  раз  ты  уходишь от меня, мне не собрать эти долги. Ведь
так?  Я  их  тоже подсчитал. Ты всегда ел вместе со мной, ведь не станешь ты
это  отрицать?  Ну  и, наконец, твои земляки - эти несчастные военнопленные?
Ты вечно что-нибудь для них просил...
     Якоб  все  еще  улыбался. Улыбка точно приклеилась к его лицу. Но глаза
не улыбались. Глаза смотрели со всегдашним выражением упрямства.
     - Вот  и  получай  что  приходится!  -  сказал  трактирщик. - Я никогда
никого не обманывал...
     Якоб положил деньги в карман, встал.
     - Ну, спасибо!
     - Ты, кажется, недоволен?
     - Нет, я доволен! - сказал Якоб. - Я очень доволен, дядюшка Грейс!
     - Но ты не слишком доволен?
     - Нет,  я доволен! - повторил Якоб. - Конечно, вы недорого взяли за то,
что  не  донесли на меня, когда началась война с русскими. Тогда бы мне было
куда хуже...
     - Вот  видишь! - оживился трактирщик. - А это было не так уж просто для
меня. Я многим рисковал, ты не можешь этого не понимать...
     - Я  и говорю, - продолжал Якоб, - мне пришлось бы хуже. А так все-таки
голову я сохранил. Так что я доволен и очень вам признателен...
     - Если  бы  я  донес, кто ты такой, - сказал трактирщик важно, - то ты,
конечно,  не  сносил  бы головы на плечах. Тебя бы забрали на галеры или еще
куда-нибудь пострашнее. А что это такое, ты видел сам...
     - Да, я видел! - согласился Якоб.
     - Значит, ты мне благодарен?
     - Да, гере, очень благодарен.
     - Ну,  тогда  прощай,  я  лягу  спать.  Ты ведь нынче болтал всю ночь с
этими  проходимцами  и  пьяницами,  а  я  трудился.  Тебе, наверное, пора на
корабль?
     - Да, мне пора на корабль! - ответил Якоб. - Все мои дела сделаны...
     Трактирщик вдруг хлопнул себя по лбу:
     - Слушай,  Якоб! - воскликнул он. - А кто же снесет обед русскому князю
на  его  подворье?  Не станет же это делать повар? А я не могу - как-никак я
старшина  цеха  трактирщиков, это что-нибудь да значит. Завтра ко мне придет
новый услужающий, но сегодня?
     Якоб молчал. Можно было подумать, что ему не хочется нести обед.
     - Я  бы  снес,  - сказал он наконец, - но опять сюда придет этот тайный
агент  и  станет  выспрашивать,  зачем  я  хожу на княжеское подворье. Повар
рассказывал,  что он уже дважды толковал с ним... Мне это неприятно, хозяин,
тайный агент может испортить мою будущую жизнь в королевском флоте...
     Трактирщик  поклялся,  что  никто  ничего Якобу не испортит. Все знают,
что  Якоб носит обеды князю не по своему желанию. А тайные агенты нынче суют
свой нос повсюду, такое время, - война.
     В  конце  концов  Якоб  согласился,  хоть  и с неудовольствием. В кухне
повар  положил  в  миску  кусок  жареной  баранины  с  чесноком и завернул в
салфетку два пирога.
     - Не мало ли? - спросил Якоб.
     - Пусть  скажет  спасибо за то, что я не кормлю его ячменной похлебкой!
-  сказал  повар.  - Я добрый швед, и мне противно думать, что этот московит
жиреет на еде, которая готовится моими руками...
     - Но все-таки он платит большие деньги! - возразил Якоб.
     Это было неосторожно. Повар швырнул шумовку и обернулся к Якобу.
     - Как  я посмотрю, агент недаром сюда приходил! - крикнул он. - Слишком
уж  ты  заступаешься  за этого князя. А ему место на эшафоте, да, да, по нем
давно  скучает  папаша  Фредерик,  да  и  по  тебе  тоже.  Вы с этим князем,
наверное,  снюхались, он тебе платит русским золотом, а ты ему рассказываешь
все, что тебе удается узнать...
     - А  тебе завидно? Ты сам бы охотно нанялся за золото, да тебя никто не
берет...
     Повар  сделал  шаг  к Якобу. Тот стоял неподвижно, усмехаясь и глядя на
повара своими упрямыми, потемневшими вдруг глазами.
     - Проваливай!  -  велел повар. - Проваливай, а то у меня дрожат руки от
бешенства. Уходи сейчас же...
     - Осел! - сказал Якоб. - Осел, вот ты кто! Старый дурак...
     Он вышел из кухни.
     Возле  дома  его  никто  не  поджидал, как бывало в последние дни, и он
вздохнул  с  облегчением.  По  дороге в мелочной лавке подручный трактирщика
купил  стопу  наилучшей  бумаги,  связку  перьев и бутылку водки. На крыльце
сырого  и  гнилого дома, в котором содержался русский резидент князь Хилков,
два  пристава  играли  в кости. Якоб вежливо поздоровался и похвалил погоду,
но  приставы  ответили  очень коротко и уставились на него так, будто видели
его в первый раз.
     - Я вам принес презент! - произнес Якоб.
     - Можешь сам пить свою водку! - ответил старший пристав.
     - Да,  можешь  сам ее вылакать! - подтвердил второй и отодвинул от себя
бутылку, но так, чтобы она не упала с крыльца и не разбилась.
     - О!  -  воскликнул  подручный  трактирщика.  -  Разве  я  в чем-нибудь
провинился? Или водка, которую я приношу, недостаточно хороша? Или ее мало?
     Оба пристава переглянулись, и тот, что был помоложе, сказал сурово:
     - Отнеси обед и проваливай поскорее! Нечего тебе там рассиживаться!
     "И  эти  предупреждены!  - подумал Якоб. - Плохи мои дела. Я на свободе
последние часы. А уж если схватят - тогда прямо в лапы к папаше Фредерику".
     Когда  Якоб вошел, Хилков, держа в левой руке потухшую трубку, диктовал