- Я  много лет работал в трактирах и видел таких девиц не раз. Но чтобы
эдакая командовала адмиралом - тут есть чему удивляться.
     Адмиральский буфетчик засмеялся.
     - Дочь графа Пипера ты называешь трактирной девкой?..
     - Она дочь графа Пипера?
     - И единственная притом.
     Вечером  в  адмиральской  каюте  было  весело:  два лейтенанта и эконом
эскадры  аккомпанировали  фру  Юленшерне  на  скрипках  и  лютне. В открытые
настежь  окна  лилась музыка и новая трогательная песенка, написанная другом
короля - пиитом Хольмстремом - по случаю смерти королевского пса - Помпе.

                Помпе, верный слуга короля,
                Спал каждую ночь в постели короля,
                Наконец, усталый от лет и происшествий,
                Он умер у ног короля...

     Матросы   на   юте,  артиллеристы  на  гон-деке,  солдаты  на  галереях
перемигивались, слушали красивый, нежный голос супруги шаутбенахта.

                Многие милые и прекрасные девушки
                Хотели бы жить как Помпе,
                Многие герои бы стремились
                Иметь счастье умереть как Помпе...

     В  адмиральской  каюте  захлопали в ладоши, закричали "браво"; матросы,
сидя на бухтах канатов, загоготали.
     - Ловко  сказано, - произнес один. - Умереть, как собака, у ног короля,
- вот, оказывается, чего мне только не хватает...
     - Так   то  ведь  -  для  героев!  -  сказал  другой.  -  А  ты,  брат,
всего-навсего - Швабра.
     Внизу засвистела дудка, запел рожок.
     - Эге! - сказал Швабра. - Похоже на то, что придется поработать.
     Рожок  запел  во  второй  раз.  Подошел  лейтенант  с хлыстом, гаркнул,
замахнувшись:
     - А вы тут оглохли?
     Боцман кричал врастяжку:
     - Ста-а-ановись!
     К  флагманскому  кораблю  швартовались  малые  суда,  груженные ящиками
пороха,   ядрами   в   лозовых   корзинах,   запасными  пушечными  станками.
Артиллеристы  тянули  огромные парусиновые рукава от крюйт-камеры к фор-люку
-  пороховые  припасы могли взорваться от случайной искры. На шканцах ударил
барабан  - под страхом смерти тушить все огни на корабле. В камбузе дежурный
по  фитилю  залил  очаг.  У  корабельного запала, всегда горящего посередине
кадки  с  водою,  встали  караульные  с  короткими  копьями.  Матросы спешно
выколачивали  из  трубок  пепел.  Вахтенный  лейтенант  бил в зубы всех, кто
заставлял его ждать...
     У  трапа  в  крюйт-камеру  трижды  ударили  в  колокол. Швабра, выбирая
гордень сей-тали, пригрозился:
     - Ну, гере китовый царь, берегись! Достанется тебе, бедняге...


5. ФРУ ЮЛЕНШЕРНА

     Раздеваясь, Маргрет спросила у мужа:
     - А  как  вас  собрались  колесовать?  Это  было  очень страшно? Вы мне
никогда об этом не рассказывали...
     Шаутбенахт ответил кислым голосом:
     - Бог знает что вам приходит в голову...
     - Вы  много  пролили  христианской  крови,  когда были пиратом? - опять
спросила фру Юленшерна.
     Он возвел глаза кверху, как бы прося заступничества у бога.
     - Много?
     И зевнула:
     - Никогда не думала, что бывает такая скука...
     - Мне  некогда  скучать,  дорогая,  -  произнес ярл Юленшерна. - У меня
много дел...
     - Да, у вас у всех государственные дела...
     Она сбросила туфли и потянулась:
     - Вы,  конечно, ничего не замечаете, вы стары, вам все это неинтересно.
А  я  так  скучаю, просто не могу жить. Каждый день король подписывает указы
один  глупее  другого. Почему, например, свадьба не может продолжаться более
двух  дней?  Почему дворянину нельзя позвать в гости более двенадцати персон
сразу?  Почему нельзя устраивать балы, фейерверки, красивые охоты с егерями?
Почему?
     Ярл ответил твердо:
     - Потому  что  деньги нужны для войны, а ваше дворянство готово пустить
по ветру все золото страны...
     Он,  кряхтя,  стащил  с  лысой  головы парик с косичкой, напялил его на
болванку,  бережно  огладил  и  натянул на лысину полотняный ночной колпак с
кисточкой.
     - Королю-то  все  можно!  -  продолжала  Маргрет, бросив на мужа косой,
быстрый,  брезгливый взгляд. - Я-то хорошо помню, как весь Стокгольм ходуном
ходил  от  его  забав,  когда  он  со  своими молодыми разбойниками рубил на
улицах баранов и травил волкодавами честных людей...
     - То  была молодость, - пожевав губами, сказал шаутбенахт. - Теперь его
величество  серьезен  и полон величайших замыслов. Европа будет принадлежать
Швеции, вы можете в этом быть совершенно уверены...
     - Да?
     - Да, дорогая...
     Он надел парчовый халат и пополоскал рот душистой водою.
     - Король  мудр  и  скромен,  -  сказал  Юленшерна.  - А скромность есть
величайшая добродетель...
     - Он  ест  простую  солдатскую  пищу! - засмеялась Маргрет. - Боже, как
мне  надоели  эти  глупые  россказни.  Вы,  ярл,  наверное  забыли, что я не
деревенская  девушка,  а  урожденная  графиня  Пипер  и  кое-что  понимаю  с
детства.  Скромные  вкусы  Карла  стоят  Швеции  не  меньше,  нежели роскошь
Людовика  -  французам...  Так  говорит  мой  отец, а он достаточно знает...
Принесите мне грушу!
     Ярл  принес  блюдо  с  фруктами,  но фру Юленшерна вдруг захотела сыру.
Юленшерна  опять  ушел. Она легла в постель, распустила косы, посмотрелась в