отработаешь нынешнюю ночь. Подай этим дьяволам джин и пиво...
     Бубен все бил и бил джигу.
     Трактирные  девки в чепцах с пестрыми лентами плясали, высоко вскидывая
ноги,  чадили  и  трещали  сальные  свечи в ржавых железных подсвечниках, на
каменном  полу  валялись черепки и кружки, растекалась большая ромовая лужа.
Бенкт  Убил  друга  таскался  от  стола  к  столу,  вздымал  кулак, поросший
волосами, требовал:
     - Угощай меня, потому что так велел Мартин Лютер.
     - Мартин Лютер?
     - Кто  не любит вина, женщин и песни, тот останется дураком на всю свою
жизнь,  -  так  говорит  Лютер.  -  А  деньги  у  меня кончились. Как же мне
исполнить заповедь?


4. ПРОЩАНИЕ СО СТОКГОЛЬМОМ

     По   скрипучим,  истертым  ступеням  Якоб  быстро  поднялся  в  комнаты
трактирщика.  Отсюда,  из  окон этого высокого дома было видно море и узкие,
яркие,  развевающиеся  на мачтах корабельные флаги. Уже взошло солнце, внизу
шумел,  просыпаясь,  город, гремели по булыжникам колеса огромных, окованных
железными  полосами фур, ржали лошади торговцев углем, зеленщицы и молочницы
выхваляли  на  разные голоса свои товары; было видно, как закусывают на ходу
плотники,  как  пошли  в  порт таможенные писцы, как проехали сменять ночную
стражу   королевские   драгуны.  Из  переулка,  с  корзиной  свежих  хлебцев
подмышкою,  пробежал  знакомый  подмастерье  булочника  Кринкера.  С  песней
прошли  каменщики,  и  старейшина их цеха мастер Доринг помахал Якобу рукою.
"Нынче  зайдет  выпить  в  долг стаканчик, другой, - подумал Якоб. - Магистр
туго  платит  этим  беднякам  за  их  работу.  Все  меньше  и меньше денег в
Швеции".  За  каменщиками  прошли  кузнецы  со  своими  молотками, клещами и
мехами  на  тачках.  Много  честных  тружеников  жило  в этом городе, в этом
большом,   красивом,  богатом  городе,  где  всегда  пахло  морем  и  откуда
постоянно  уходили корабли в далекие удивительные страны. Многих людей здесь
хорошо  знал  Якоб,  и  многие  знали  его  -  простого  малого, трактирного
подручного, круглого сироту...
     Он  улыбнулся,  все  еще глядя в окно: как удивились бы они, увидев его
на  эшафоте,  как  не  поверили бы своим глазам и долго после казни вечерами
говорили  бы о нем шепотом, качая своими головами в ночных колпаках. Нет, он
постарается  не  попасть  в  лапы  палача,  пусть  досточтимый  палач города
Стокгольма  - папаша Фридерик, как его здесь называют, - поищет себе другого
простака.
     Морской  ветер  трепал  его  легкие  волосы, он все смотрел и смотрел в
окно,  на  город, где прошло столько лет его жизни: нет, он ничем не повинен
перед  ними, перед своими знакомыми горожанами. И вряд ли они подумают о нем
дурно.  Они  не слишком жалуют наемников-моряков, этих пиратов и проходимцев
с  больших дорог, которым ничего не стоит убить человека. Без восхищения они
смотрят  на  парады рейтар и драгун, на королевскую гвардию и легкую пехоту.
Все  дороже  и  дороже  делается  жизнь,  все  больше и больше молодых ребят
угоняют  на  войну,  и все это только для того, чтобы про Карла XII говорили
как про Александра Македонского...
     - Ты уже здесь, - сказал за его спиною трактирщик.
     - Я здесь...
     Жалуясь  на  проклятую  одышку,  трактирщик сел в свое кресло у стола и
принялся,  шепча,  считать  ночную выручку. Он раскладывал монеты столбиками
по  достоинству  и  ласково  их  поглаживал.  Потом,  прочитав  над деньгами
короткую  молитву,  пересыпал  их  в  мешочки  и уложил в тайник. Как всегда
после этой работы, он заметно повеселел и спросил ласково:
     - Ты твердо решил уходить от меня, парень?
     - Да, дядюшка Грейс, твердо.
     - Ты во что бы то ни стало решил стать моряком?
     - Да, я решил стать моряком.
     - Моряки  часто  гибнут в пучине. Моряков убивают в сражениях. Эскадру,
на которую ты поступишь, могут разгромить враги...
     - Вы так думаете?
     - Все  бывает  в битве! - осторожно ответил трактирщик. - Пути господни
неисповедимы...
     - Король   Швеции   непобедим!  -  сказал  Якоб.  -  Ужели  вы  в  этом
сомневаетесь, дядюшка Грейс?
     Трактирщик  торопливо согласился с тем, что король Швеции непобедим. Он
давно  держал погребок и знал, что случается с людьми, которые сомневаются в
королях.
     - Что  бы  ни произошло, - сказал он, - знай одно: я приму тебя в любой
час.  Ты  недурной  парень,  ты  сейчас  почти что и не московит. Тебя можно
принять за шведа. Конечно, если бы ты перешел в лютеранство...
     Трактирщик вздохнул:
     - Со  временем  ты поймешь и это. Служа во флоте, тебе придется принять
лютеранство...  Что  же  еще посоветовать тебе на прощанье? Я могу, пожалуй,
посоветовать  тебе не попадаться в плен к московитам. Московиты - варвары, и
хоть  в  тебе течет русская кровь, кровь славянина, они, несомненно, жестоко
расправятся с тобою. Если они тебя повесят, я от души пожалею...
     - Благодарю вас! - сказал Якоб. - Вы всегда были ко мне добры.
     - Я  был  к  тебе  добр,  да!  - опять вздохнул трактирщик. - Я пожалел
тебя,  сироту. Многие меня упрекали тогда, что я так жалостлив, но что можно
поделать со своим сердцем?
     - Вы  добрый  человек!  -  согласился  Якоб. - Вы всегда кого-нибудь да
жалели и давали работу за кусок хлеба или миску ячменной каши...
     Трактирщик  подозрительно  взглянул  на  Якоба:  может  быть, колыванин
смеется над ним? Нет, Якоб не смеялся. У него было серьезное лицо.
     - Да,  в  свое время я спас тебе жизнь! - опять заговорил трактирщик. -
И  вывел  тебя  в люди. Ты это должен всегда помнить. Я не погнушался тобой,
нисколько не погнушался...
     Якоб  молчал. Трактирщик еще поговорил про Московию и про то, что самый
лучший  народ  -  это  шведы,  Якоб  смотрел в окно - на корабли. Сердце его
билось:  эти  корабли  пойдут  в Россию. Там он будет спать спокойно - целую
ночь,  или  неделю,  или еще больше. Он не будет думать, что кто-то услышал,
как  он  бредил  во  сне.  Ему не будут мерещиться тайные агенты короля. Еще
немного  -  и  он  бы уже не выдержал. Он стал хуже работать, чем раньше. Он
может сорваться на пустяке, и тогда всему конец...
     - Почему  ты  меня  не  слушаешь?  -  спросил  трактирщик. - Ты опять о
чем-то размышляешь? Вечно размышляешь...
     После  раннего  завтрака трактирщик открыл свой тайник и принялся вновь