развеселились. Она рассказывала ему о том,  какой  план  она  придумала:  ее
галеры сейчас  стягиваются  в  Героополитанский  залив  по  каналу,  который
прорыт от Бубастиса, что на Пелузийском рукаве Нила. Она  решила,  что  если
цезарь не пойдет на уступки,  они  с  Антонием,  забрав  все  ее  сокровища,
спустятся в Аравийский залив, где у цезаря нет флота,  и  найдут  убежище  в
Индии, куда враги не смогут за ними  последовать.  Но  этот  ее  замысел  не
осуществился, потому что арабы из Петры сожгли галеры,  получив  известие  о
планах  Клеопатры  от  живущих  в  Александрии  иудеев,  которые  ненавидели
Клеопатру, а Клеопатра ненавидела их. Это я сообщил иудеям о  том,  что  она
задумала.
     И вот сейчас, во  время  пира,  посвятив  Антония  в  своих  намерения,
царица попросила его выпить с ней за успех, но сначала пусть  он  опустит  в
свою чашу розовый венок, чтобы вино стало еще слаще. Антоний  снял  венок  и
опустил в чашу, она подняла свою. Он тоже поднял, но вдруг она схватила  его
за руку, вскрикнула: "Подожди!", и он в удивлении замер.
     Нужно сказать, что среди слуг Клеопатры был управитель, которого  звали
Евдосий;  и  этот  Евдосий,  убедившись,  что  счастье  изменило  Клеопатре,
задумал в ту самую ночь перебежать к цезарю, как уже переметнулись многие  и
поважнее его, причем заранее украл все, что можно было украсть во дворце  из
дорогих вещей, и припрятал, чтобы захватить с собой. Но  Клеопатра  прознала
о замысле Евдосия и решила достойно наказать изменника.
     - Евдосий, - позвала  она  его,  ибо  управитель  стоял  неподалеку,  -
подойди к нам, наш верный слуга! Взгляни на этого  человека,  благороднейший
Антоний: он остался нам верен невзирая на  все  превратности  нашей  судьбы,
всегда поддерживал нас. И потому он будет награжден согласно его заслугам  и
преданности из твоих собственных рук. Дай ему  эту  золотую  чашу  с  вином,
пусть он выпьет за наш успех, а чашу примет как, наш дар.
     Все еще ничего не понимая, Антоний протянул  управителю  чашу,  и  тот,
дрожа всем телом, ибо совесть его была нечиста и он испугался, взял  ее.  Но
пить не стал.
     - Пей! Пей же, раб! -  вскричала  Клеопатра,  приподнимаясь  со  своего
ложа и впиваясь  в  его  побледневшее  лицо  зловещим  взглядом.  -  Клянусь
Сераписом, если ты посмеешь пренебречь вниманием своего  господина  Антония,
я прикажу высечь тебя и превратить в кусок кровавого мяса, а потом вылью  на
твои раны это вино вместо целебной примочки, - это так  же  верно,  как  то,
что я победительницей войду в Капитолий в Риме! Ага, ты все-таки  выпил!  О,
что с тобою, преданный Евдосий? Тебе дурно? Наверно, это вино похоже  на  ту
воду иудеев, что убивает предателей и придает силы честным. Эй,  кто-нибудь,
обыщите его комнату: мне кажется, он замыслил недоброе!
     Управитель стоял, стиснув голову руками.  Вот  по  телу  его  пробежала
судорога, он страшно  закричал  и  упал  наземь.  Потом  поднялся,  раздирая
руками грудь, точно хотел вырвать свое сердце. Лицо  исказилось  невыразимой
мукой, его покрыла мертвенная бледность,  на  губах  закипела  пена,  и  он,
шатаясь,  двинулся  туда,  где  возлежала  Клеопатра  и  глядела  на   него,
спокойно, зловеще улыбалась.
     - Ну что, изменник? Ты выпил свою чашу,  -  произнесла  она.  -  теперь
поведай нам, сладка ли смерть?
     - Подлая распутница! - прохрипел умирающий. -  Ты  отравила  меня!  Так
умри ж и ты! - И он с пронзительным воплем кинулся на нее. Но она  разгадала
его намерение и с быстротой и легкостью  тигрицы  метнулась  в  сторону,  он
лишь вцепился в  ее  царскую  мантию,  пристегнутую  огромным  изумрудом,  и
сорвал.  Евдосий  рухнул  на  пол  и  стал  кататься,  ее  пурпурная  мантия
обернулась вокруг него, но вот он наконец затих  и  умер,  на  лице  застыла
страшная гримаса боли, широко открытые глаза остекленели.
     - Раб  умер  в  великолепных  мучениях,  -  с   презрительным   смешком
проговорила Клеопатра, - да еще меня хотел с собой увлечь. Смотрите, он  сам
надел на себя саван - мою мантию. Унесите его  прочь  и  похороните  в  этой
пелене.
     - Клеопатра, что все  это  значит?  -  спросил  Антоний,  когда  стражи
уносили труп. - Он выпил вино из моей чаши. Как понять твою жестокую шутку?
     - У меня была двойная цель, мой  благородный  Антоний.  Нынешней  ночью
этот негодяй хотел бежать к Октавиану и унести с собой  наши  ценности.  Что
ж, я одолжила ему крылья, ибо если живым приходится идти, то мертвые  летят.
Но это еще не все: ты опасался, мой  повелитель,  что  я  отравлю  тебя,  не
спорь, я это знаю. Теперь ты видишь, Антоний, как легко мне  было  бы  убить
тебя, если бы я захотела. Этот венок из роз, который ты  опустил  в  чашу  с
вином,  был  покрыт  сильнейшим  ядом.  И  пожелай  я  твоей  гибели,  разве
остановила бы я твою руку? О Антоний, молю тебя: верь мне всегда!  Для  меня
один-единственный волосок с твоей любимой головы дороже моей жизни. Ну  вот,
вернулись слуги. Говорите, что вы нашли?
     - Великая царица Египта, осмотрев комнату Евдосия, мы  обнаружили,  что
он приготовился бежать и что в его вещах много разных ценностей.
     - Слышали? - спросила она, зловеще улыбаясь. - Теперь  вы  знаете,  мои
верные слуги, что предавать Клеопатру безнаказанно никому не удается.  Пусть
судьба этого римлянина послужит вам уроком.
     В пиршенственном зале воцарилась мертвая тишина, Антоний тоже  сидел  и
молчал.


                                 Глава VI,
              повествующая о беседах ученого Олимпия с жрецами
                          и правителями в Мемфисе;
                 о том, как Клеопатра отравила своих слуг;
                   как Антоний говорил со своими легатами
                          и центурионами и о том,
            как великая богиня Исида навек покинула страну Кемет

     Я должен спешить, у меня осталось  совсем  мало  времени,  я  не  успею
рассказать все, о чем хотел поведать в  этой  повести,  лишь  коротко  опишу
главное. Мне уже объявили, что дни мои сочтены и скоро,  скоро  я  предстану
перед  великим  судом.  Итак,  после  того,  как  мы  выманили  Антония   из
Тимониума, наступило  тягостное  затишье,  подобное  тому,  которое  сметают
налетающие  из  пустыни  ветры.  Антоний  и  Клеопатра  продолжали   тратить
безумные деньги на роскошь, каждый вечер устраивали во  дворце  великолепные
пиры. Они отправили своих послов к цезарю, но цезарь  послов  не  принял;  и
когда  надежда  на  заключение  мира  исчезла,  они  стали  готовить  защиту
Александрии.  Строили  суда,  вербовали  солдат,  собрали  огромное  войско,
готовое дать отпор цезарю.
     А я с помощью Хармианы начал последние приготовления, чтобы  свершилась
месть, взлелеянная ненавистью. Я  проник  во  все  хитросплетения  дворцовых