он сам так самозабвенно любит? Этого Хармиана допустить не  могла,  попробуй
опровергнуть мои слова, Хармиана, тебе это не удастся,  ибо  теперь  я  знаю
все!  И  потому  она  принялась  убеждать  меня  тончайшими,  изощреннейшими
доводами, что брак с Гармахисом был бы величайшей ошибкой и что мне  следует
плыть к Антонию, и сейчас, когда  жить  мне  осталось  какой-нибудь  час,  я
признаюсь тебе, Хармиана: я бесконечно благодарна тебе за твой  совет.  Я  и
сама сомневалась, а ее слова  окончательно  склонили  чашу  весов  в  пользу
Антония - я поплыла к нему. И чем все кончилось, что породила злая  ревность
красавицы Хармианы и страсть мужчины, который был послушен мне,  как  струны
арфы пальцам музыканта? Октавиан захватил Александрию; Антоний потерял  свои
владения, свою былую славу  и  умер;  и  я  сегодня  ночью  тоже  умру!  Ах,
Хармиана, Хармиана,  за  многое  тебе  придется  держать  ответ  -  ведь  ты
изменила ход истории. И все-таки даже сейчас,  в  эти  последние  минуты,  я
повторю: какое счастье, что все случилось так, а не иначе!
     Она умолкла и закрыла глаза рукой; я поднял взгляд  и  увидел,  что  по
щеке Хармианы медленно катится огромная слеза.
     - А что ж Гармахис? - спросил я. - Где он сейчас, моя царица?
     - Где он сейчас? Увы, в Аменти -  наверно,  искупает  свою  вину  перед
Исидой. В Тарсе я увидела Антония и полюбила его, и с  этого  мгновения  мне
стал ненавистен египтянин, я даже видеть  его  не  могла  без  отвращения  и
поклялась убить - это лучший способ избавиться от  опостылевшего  любовника.
А он, воспламененный ревностью, предрек мне гибель во время  пира,  когда  я
выпила жемчужину; и тогда я решила подослать к нему убийц в ту же  ночь,  но
опоздала - он успел бежать.
     - Куда же он бежал?
     - Того не знаю. Бренн - он был начальником  дворцовой  стражи  и  всего
год назад уехал к своим соплеменникам на север - так вот, Бренн клялся,  что
собственными глазами видел, как  Гармахис  улетел  в  небо;  но  я  не  верю
Бренну: мне кажется, он питал к Гармахису дружбу. Гармахис бежал, его  судно
потерпело крушение неподалеку от Кипра, и он утонул.  Быть  может,  Хармиана
расскажет, как ему удалось бежать?
     - Я ничего не знаю, о царица; знаю только одно: Гармахис погиб.
     - К счастью для всех, Хармиана, ибо он нес людям зло - да, он был  моим
возлюбленным, и все же я рада его гибели. Он помог мне в тяжкие времена,  но
я не любила его истинной любовью и боялась, я даже  сейчас  его  боюсь;  мне
кажется, во время битвы при Акциуме  я  сквозь  шум  и  крики  услышала  его
голос, он приказал мне бежать. Возблагодарим же богов, что он погиб, как  ты
уверяешь, Хармиана, и пусть он во веки не воскреснет.


     Но после  этих  слов  я  сосредоточил  свою  волю  и,  применив  приемы
искусства, которым я владею, окутал тенью моего духа дух Клеопатры, так  что
она почувствовала рядом с собой присутствие Гармахиса.
     - О, боги, что  это?  -  воскликнула  она.  -  Клянусь  Сераписом!  Мне
страшно, страшно! Клянусь Сераписом, Гармахис здесь, я  это  чувствую,  хотя
уж десять лет, как он умер! Воспоминания о  нем  нахлынули  на  меня,  точно
волны, вот-вот затянут в водоворот! О, в такой миг это просто святотатство!
     - Не бойся, о царица, - сказал я, - ибо если он умер,  его  дух  разлит
повсюду, и в этот миг - миг твоей  смерти,  Гармахис  может  приблизиться  к
тебе, чтобы приветствовать твой дух, когда он отлетит от тела.
     - Не говори так, Олимпий! Я не желаю больше видеть  Гармахиса;  слишком
велика моя вина перед  ним,  в  ином  мире  нам,  быть  может,  легче  будет
встретиться. Ну вот, ужас отступает! Я просто поддалась  малодушию.  Что  ж,
история этого злосчастного глупца помогла нам скоротать самый  страшный  час
нашей жизни - час, который обрывает Смерть. Спой мне, Хармиана,  голос  твой
нежен, он вольет покой в мою душу и усыпит ее. Странно,  этот  выплывший  из
прошлого Гармахис почему-то меня растревожил. Ты столько лет  услаждала  мой
слух своими чудесными песнями. Теперь спой последнюю.
     - В столь горький час петь нелегко, о царица! -  сказала  Хармиана,  но
все-таки  подошла  к  арфе  и  запела.  Она  выбрала  плач  по  возлюбленной
сладкогласного сирийца Мелеагра и пела его тихо, проникающим в самое  сердце
голосом:

                Моя возлюбленная умерла, -
                   Лейтесь, слезы, лейтесь.
                Владычица души и сердца умерла, -
                   Лейтесь, слезы, лейтесь.
                О слезы, выжгите глаза мне, -
                   Лейтесь, слезы, лейтесь.
                Проникните сквозь мрак к любимой, -
                   Лейтесь, слезы, лейтесь.
                Навеки я в плену страданья без исхода, -
                   Лейтесь, слезы, лейтесь.
                Остались только память и печаль мне, -
                   Лейтесь, слезы, лейтесь.
                Цветами осыпаю я твою могилу, -
                   Лейтесь, слезы, лейтесь.
                Не видишь ты цветов благоуханных, нежных, -
                   Лейтесь слезы, лейтесь.
                Не слышишь горьких песен, что пою я, -
                   Лейтесь, слезы, лейтесь.
                Земля, баюкай мой цветок в своих объятьях, -
                   Лейтесь, слезы, лейтесь.
                Лелей нежнейшую из роз - любимую мою, -
                   Лейтесь, слезы, лейтесь.

     Последние звуки нежной, печальной музыки замерли, Ирада  плакала,  даже
в грозовых глазах Клеопатры сверкали слезы: один я не  плакал  -  мои  слезы
давно иссякли.
     - Печальна твоя песня, Хармиана, - произнесла царица. - И ты  права:  в
столь горький час петь нелегко, но ты спела не песню, а плач. Когда  я  буду
лежать мертвая, Хармиана, спой его надо мною еще раз. А сейчас  простимся  с
музыкой, не будем заставлять Смерть ждать. Олимпий, возьми этот пергамент  и
напиши то, что я сейчас продиктую.
     Я взял кусок пергамента и тростниковое перо и написал по-латыни:

     "Клеопатра - Октавиану.
     Приветствую тебя. Наступил час, когда  мы  наконец  почувствовали,  что
больше не в силах выносить постигшие нас несчастья, душе пора  расстаться  с
бренной оболочкой и улететь туда, где  нет  памяти  о  прошлом.  Цезарь,  ты