Здесь даже в условиях статики уровень заработной платы может оказаться
результатом отношений власти, а такого рода ситуация порой возникает, конечно,
в современной хозяйственной жизни.
Стоит отметить особенно хорошие разделы, посвященные безработице и социальным
издержкам. Это образцовое применение теоретических идей к анализу реальных
явлений и вопросов социальной политики. У экономической теории нет более
надежного способа приобретения новых сторонников, чем найти возможности
успешного применения к разрешению практических вопросов, и эта работа образец
того, как это следует делать.



Глава семь. Эрнст Мах (1838-1916) и социальные науки в Вене






Опубликовано впервые под заголовком "Diskussionsbemerkungen uber Ernst Mach
und das sozialwissenschaftliche Denken in Wien", Symposium aus Anlas des 50.
Todestages von Ernst Mach (Freiburg: Ernst Mach Institut, 1967). Перевод на
английский язык сделан д-ром Гретой Хейнц. -- амер. изд.

-------------------------------------------------------------------------------

Я намерен здесь кратко зафиксировать факт обширности влияния Эрнста Маха в
Вене даже до того, как вокруг Морица Шлика [Moritz Schlick (1882--1936),
профессор философии в Венском университете и лидер группы "логических
позитивистов", куда входили Отто Нейрат, Рудольф Карнап, Фридрих Вайсманн,
Ганс Канн, Курт Гёдель и Герберт Фейгль -- амер. изд.] сформировался в 1922
году "Венский кружок". Случилось так, что три года, с 1918 по 1921, я учился в
университете моей родной Вены, и в это время идеи Маха были в центре
философских дискуссий. Вена в целом уже была исключительно благорасположена к
восприятию философии, ориентированной на естественные науки; помимо Гейнриха
Гомперса [Heinrich Gomperz (1873--1942) -- амер. изд.], в Вене преподавал
Адольф Стор [Adolf Stohr (1855--1921) -- амер. изд.] -- идеи которого шли в
том же направлении, а также Роберт Рейнингер [Robert Reininger (1869--1955) --
амер. изд.], который по меньшей мере симпатизировал такому истолкованию
философии. Я уже не помню точно, каким образом я наткнулся на Маха почти сразу
после возвращения с фронта в ноябре 1918 года; к сожалению, я начал записи о
прочитанном только с весны 1919 года, и здесь вскоре появляется запись:
"Теперь также и Erkenntnis und Irrtum" [Ernst Mach, Erkenntnis und Irrtum:
Skizzen zur Psychologie der Forschung (Leipzig: J.A. Barth, 1905) -- амер.
изд.], -- что свидетельствует о том, что за 4 месяца после начала занятий я
уже познакомился с другими философскими трудами Маха. Я знаю, что я был сильно
захвачен работами Маха -- Popular-wissenschaftliche Vorlesungen, Die Mechanik
in Ihrer Entwicklung, а в особенности его Analyse der Empfindungen [Ernst
Mach, Popular-wissenschaftliche Vorlesungen (Leipzig: Barth, 1896), издано в
США как Popular Scientific Lectures (Chicago: Open Court, 1985); Die Mechanik
in ihrer Entwicklung (Leipzig: F.A. Brockhaus, 1883); Die Analyse der
Empfindungen und das Verhaltnis des Physischen zum Psychischen (Jena: Gustav
Fischer) -- амер. изд.]. В результате этого в те три года, когда я официально
являлся студентом факультета права, я делил свое время почти поровну между
экономической теорией и философией, а правом занимался лишь в промежутках.
 Трудно сказать, что послужило прямой причиной нашей поглощенности философией
Маха. Может быть, что-то похожее имело место уже и перед войной. В этом плане
показательно, что Шумпетер был под очевидным влиянием идей Маха, когда он в
1908 году писал свою первую книгу [имеется в виду работа Шумпетера Das Wesen
und der Hauptinhalt der theoretischen Nationalokonomie (Duncker & Humblot,
1908) -- амер. изд.], и что Фридрих фон Визер посвятил почти полностью книжное
обозрение [в журнале Шмоллера Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und
Volkswirtschaft im Deutschen Reich, vol. 35, no. 2, 1911 -- амер. изд.]
вопросу о приложимости идей Маха в социальных науках. Я знаю также, что тогда
же философ Людвиг Витгенштейн, мой дальний родственник, воевал с Махом.
 Сразу после <Первой мировой> войны, когда я пришел в университет, была особая
причина для того, чтобы социальные науки обратились к Маху. Ленин атаковал
философию Маха, и Фридрих Адлер, бывший тогда одной из самых заметных
политических фигур в Австрии, отсиживая срок за убийство министра Стюрха
[Friedrich Adler, Ernst Machs Uberwindung des mechanischen Materialismus
(Viennna: Wiener Volksbuchhandlung, 1918). Фридрих Адлер (1879--?) был сыном
Виктора Адлера, главы австрийской социал-демократической партии; Стюрх
(Sturgkh) возглавлял во время войны австрийское правительство, которое
социал-демократы считали абсолютистским. Приговор Адлеру был пересмотрен в
1917 году, менее чем через год после убийства, а в следующем году он был уже
освобожден из тюрьмы. Об этом эпизоде смотри у Mark E. Blum, The Austrian
Marxists, op. cit., pp. 203--204 -- амер. изд.], написал книгу в защиту Маха.
В результате возникла оживленная дискуссия об этих проблемах между настоящими
коммунистами и левыми социалистами. Она затронула и нас, не бывших
социалистами, и вопрос стал по-настоящему существенным, когда преемником
Визера в Венском университете был назначен Отто Шпан [о Шпанне см. Пролог к ч.
I; на самом деле Шпанн был коллегой Визера, а его преемником в университете
стал Ганс Майер -- амер. изд.], метафизически ориентированный экономист. В то
время мы подыскивали антиметафизические аргументы, и мы их находили у Маха,
хотя нам было нелегко принять позитивизм Маха целиком. Другим камнем
преткновения было то, что эти идеи слишком открыто использовались для
поддержки чуждого нам социалистического подхода, особенно Отто Нейратом, в
дальнейшем ставшего одним из основателей Венского кружка [о Нейрате см. Пролог
к ч. I -- амер. изд.]. Нейрат рассчитывал, грубо говоря, превратить позитивизм
Маха в физикализм или, как он порой это называл, в сциентизм. С другой
стороны, Мах был практически единственным источником аргументов против
метафизических и туманных установок, так что все эти годы мы стремились
овладеть позитивизмом, в котором было много явно истинного, и выделить из него
то, что в известной степени было приложимо к социальным и гуманитарным наукам,
и что содержало ядро истины.
 Меня лично работы Маха подтолкнули к изучению психологии и физиологии органов
восприятия, и в то время я даже проделал исследование этих вопросов,
превратившееся через тридцать лет в книгу [F.A. Hayek, The Sensory Order: An
Inquiry into the Foundations of Theoretical Psychology (London: Routledge &
Kegan Paul, and Chicago: University of Chicago Press, 1952) -- амер. изд.]. К