султанский фирман раз навсегда освободил его от притеснений местных  властей
и каких-либо обвинений религиозного характера со стороны местных жителей.
     Лэйярд  открывал все новые и новые изваяния.  Скоро  в его распоряжении
оказалось   тринадцать   пар   крылатых   человекобыков   и   человекольвов.
Великолепное  здание,  которое  Лэйярд постепенно  откопал в северо-западном
углу холма (этой находке он был обязан своей славой, затмившей славу Ботта),
оказалось, как это впоследствии было установлено, дворцом Ашшурнасирапала II
(884-859 годы до н. э., по  Вейднеру), царя, который перенес свою резиденцию
из Ашшура  сюда, в Кальху.  Как и предшественники и преемники его, он жил по
заветам  Нимрода, который, по  свидетельству  Библии,  был "сильный зверолов
перед  Господом". Именно из этого дворца Лэйярд вывез охотничьи барельефы  и
изображения  зверей. Натурализм  этих рисунков  оказал  заметное влияние  на
целые  поколения  современных  художников. Охота  была  постоянным  занятием
ассирийской знати, об  этом свидетельствовали  рельефы, скульптуры, надписи.
Животные содержались в специальных парках, "парадизах", как их именовали,  -
далеких  предшественниках  наших  зоопарков;  здесь  за  оградой разгуливали
газели  и  львы. Знатные  ассирийцы  устраивали  большие  загонные  охоты  и
практиковали охоту  с  сетями,  подобной  которой  теперь,  должно  быть, не
встретишь ни в одном уголке земного шара.
     Лэйярду пришлось  немало поломать голову над тем, как доставить хотя бы
пару  этих колоссальных  крылатых  статуй  в  Лондон.  Лето в  тот год  было
неурожайное,  поэтому  можно  было  ожидать,  что  разбойничьи  шайки начнут
рыскать вокруг Мосула, и, хотя Лэйярд приобрел  среди местных жителей немало
друзей, разумнее было ускорить перевозку.
     В один  прекрасный  день в Мосуле на полусгнившем понтонном мосту через
Тигр  появилась  целая  толпа  арабов  и  халдеевназывали  месопотамских  и  персидских  христиан.)  Пыхтя  и  отдуваясь, они
тянули,  волочили,  тащили  какой-то  огромный  и  неуклюжий  воз,  какой-то
гигантский фургон, который так и не смогла сдвинуть с места пара здоровенных
буйволов. Эту огромную телегу спешно изготовили по заказу Лэйярда  в Мосуле.
В первую  очередь он решил отправить два крылатых  чудовища - одного  быка и
одного льва, - два самых маленьких и в то же время наиболее сохранившихся из
найденных им человекольвов  и  человекобыков;  ведь  если вспомнить,  какими
орудиями Лэйярд располагал, перевозка  представлялась  в достаточной степени
рискованным делом. Для того чтобы извлечь из-под холма лишь одного крылатого
быка, пришлось  вырыть  от  подножия холма  до места находки траншею  длиной
тридцать, шириной  пять  и  глубиной семь  метров. Лэйярд буквально не знал,
куда деваться от забот, а для арабов увоз "идолов" был настоящим праздником.
Феллахи Нильской долины провожали останки  своих царей, увозимые  Бругшем  в
Каир, с плачем и  стенаниями; арабы,  собравшиеся  у холма  Нимруд, оглашали
окрестности криками радости. Под эти крики гигантскую статую и поставили  на
катки.
     Вечером,  успешно  завершив первую  часть  работы, Лэйярд  отправился в
сопровождении шейха Абд ар-Рахмана домой.  Здесь  и произошел между ними тот
разговор, отрывок которого мы предпослали  в качестве своего рода эпиграфа к
данной  главе:  "Поразительно!  Поразительно!  Нет  бога,  кроме  Аллаха,  и
Мухаммед пророк его! Во имя Всевышнего, о бей, скажи мне, что ты собираешься
делать  с  этими  камнями? Потратить  так много денег ради  подобных  вещей!
Неужто и в самом деле  твой народ черпает из них мудрость?  Или, может быть,
прав кади, который говорит, что они попадут во  дворец царицы, где она будет
вместе  с остальными неверными поклоняться им? А  что касается мудрости,  то
ведь эти истуканы не научат вас лучше производить ножи, ножницы и материи, в
чем,  собственно, англичане  и проявляют свою  мудрость! Великий  Аллах! Вот
лежат камни, которые были  погребены здесь во времена святого Ноя, мир праху
его, а возможно, и задолго до потопа!
     Многие годы живу я в  этой стране. Мой отец и отец моего отца разбивали
здесь до меня свои палатки, но и они никогда не слышали  об этих  истуканах.
Вот уже двенадцать столетий правоверные -  а они, слава  Аллаху, только одни
владеют истинной мудростью - обитают в этой стране, и никто из них ничего не
слыхал о подземных дворцах, и те, кто жил здесь до них, тоже.
     И  смотри! Вдруг является чужеземец из страны, которая  лежит во многих
днях  пути отсюда,  и направляется прямо к нужному  месту.  Он берет палку и
проводит  линию:  одну  - сюда, другую  - туда.  "Здесь,  -  говорит  он,  -
находится  дворец, а там - ворота",  - и он показывает нам то, что всю жизнь
лежало у нас под ногами, а мы даже и  не  подозревали об этом. Поразительно!
Невероятно! Откуда узнал ты об этом - из книг? С помощью волшебства или тебе
помогали ваши пророки? Ответь мне, о бей, открой мне секрет мудрости!"
     Наступила  ночь, а на  холме Нимруд не  затихали  шум и  крики: музыка,
танцы и звуки цимбал  возвещали  о великой  радости. А на гигантской повозке
лежал белый огромный крылатый бык и, казалось,  глядел на этот  изменившийся
мир.
     На следующее утро транспорт направился к реке. Вдруг буйволы,  тащившие
этот чудовищный  груз,  останавливаются,  выбившись  из  сил.  Ни крики,  ни
понукания,  ни удары бича  не могут  заставить их тронуться с  места.  Тогда
Лэйярд обращается за помощью к шейху, и тот предоставляет в его распоряжение
людей и тросы.
     Вместе с Лэйярдом шейх ехал впереди,  показывая дорогу, далее следовали
барабанщики  и флейтисты,  которые  изо всех  сил  били и  свистели  в  свои
инструменты, "за ними  двигалась повозка;  ее тащили  около трехсот человек,
оравших во  всю силу  своих легких.  Их  подгоняли и понукали надсмотрщики и
кавассы  (полицейские).  Заключали шествие  женщины;  своими  пронзительными
криками они подбадривали мужчин. Вокруг джигитовали  конники Абд ар-Рахмана,
они носились  взад и вперед, время от времени вступая между собой в шуточные
сражения". Однако впереди были новые препятствия: дважды повозка застревала.
     Погрузка  статуй оказалась  дьявольски трудной задачей. Лэйярда бросало
то  в  жар,  то  в холод. С барельефами, которые он  до  этого  неоднократно
переправлял  в  Англию,  дело  обстояло  значительно  проще:  из  Мосула  их
перевозили в  Багдад, а  оттуда в  Басру,  где  их  грузили  на пароход. Это
делалось с помощью современных технических средств и было довольно нетрудно.
Здесь  же  Лэйярд  хотел  обойтись без второй погрузки  в Багдаде,  так  как
крылатые чудища  были  необыкновенно  тяжелы, к тому же  Лэйярд  не  мог там
присутствовать.
     Мосульские корабельщики,  которым  никогда не  приходилось  плавать  до
Басры, буквально  руками и ногами  отбивались от этого предложения, и  тому,
что Лэйярду все-таки удалось за баснословную сумму осуществить свой план, он
был обязан чистой случайности:
     один  из корабельщиков  польстился  на  деньги,  так  как  ему  грозила
долговая тюрьма. Добавим, что  Лэйярду удалось благополучно  избежать участи
Ботта, многие находки которого, как известно, затонули в Тигре.
     Так  гигантские  изваяния  богов,  крылатые чудища,  отправились  после