пообещали свидетельствовать в его пользу перед Ферма.
     В свою комнату он, однако, вернулся подавленным. Слишком много женщин
кричали ему вслед, что на нем кровь их мужей и братьев. Некоторые  бросали
в него камни. А одна старуха, притаившаяся в кустах, едва не  пырнула  его
ножом, дабы отомстить за смерть сына.
     - Ранно действительно потрудился на славу, - признался Николан Жакле.
- Прежде Финнинальдеров не любили. Почему же теперь  столько  людей  верят
ему на слово?
     - В Ферма очередное изменение, - Жакла печально  покачал  головой.  -
Этот Ранно, какой же он хитрец! Он убедил старого Фурлу Мандерека уступить
свое место своему сыну, молодому Фурлу, своему близкому другу.
     Николан нахмурился. Враг обкладывал его со всех сторон. Молодой Фурлу
с детства всюду таскался с Ранно и делал все, что тот ему говорил. Так что
не приходилось сомневаться, кому он отдаст свой голос. Как  Ранно  скажет,
так он и проголосует.
     - Из стариков  осталось  только  четверо,  -  продолжал  охранник.  -
Остальные пятеро - молодежь. Я их практически не знаю,  но  могу  сказать,
что Ранно тщательно отбирал их, - он назвал новых членов Ферма по  именам,
каждый раз качая головой. Последним был Хаска, которому принадлежали земли
у самой реки, на склонах холмов, более  подходящих  для  разведения  овец.
Этим он и занимался, владея лишь несколькими лошадьми. Поэтому его считали
чуть ли не чужестранцем.
     - А что ты скажешь о Хаске? - спросил Николан.
     Жакла наморщил лоб.
     - Мрачная личность. Друзей у него нет. Но Ранно ездил к нему. Я бы не
стал рассчитывать на Хаску.
     "Если старики проголосуют за меня,  большинство  все  равно  будет  у
Ранно. Пять против четырех, - подумал Николан.  -  Да  и  в  этих  четырех
уверенности у меня нет.
     Он подошел к  окну,  посмотрел  на  дорогу,  по  которой  должен  был
вернуться Ивар. Никого и  ничего.  Ни  всадника  на  усталом  жеребце,  ни
облачка пыли вдали.


     Услышав, что его зовут, Николан  повернулся  к  окну  и  разглядел  в
темноте чье-то лицо. Прошла неделя после его приезда  к  Ослау,  и  первым
делом он подумал, что вернулся Ивар. Однако, у окна  стоял  один  из  слуг
госпожи Евгении.
     - Господин мой, охранник спит? - шепотом спросил гость.
     Николан взглянул на Жаклу, вытянувшегося на  узкой  кушетке,  стоящей
рядом с его кроватью.
     - Он не проснется, пока утром его не разбудят солнечные лучи.
     - Тогда пойдем со мной. Моя госпожа ждет тебя.
     Евгения сразу перешла к делу.
     - Николан, ты не должен ждать суда. Лошади готовы. Уезжай тотчас же и
скачи всю ночь. К утру ты будешь далеко, они тебя не догонят.
     - Но я дал клятву, что не уеду. Я не хочу, чтобы меня обвиняли еще  и
в этом.
     - Сколько раз я слышала эти слова, - рассердилась Евгения. -  Я  сыта
по горло этой глупой сентиментальностью. Если  ты  не  уедешь  немедленно,
тебе отрубят голову или лишат жизни более ужасным способом.  Слушай  меня.
Напрасно ты ждешь справедливого суда. Все предрешено заранее. Я слышала об
этом сегодня. Из уст того мерзавца, что все  это  подстроил.  Я  говорю  о
Ранно, у которого руки по локоть в крови, но он хочет и дальше  убивать  и
убивать. Сегодня он приходил в дом Роймарков. Столь уверенный в себе,  что
открыто  похвалялся  грядущим  успехом.  Тебя  закуют  в  цепи,  если   ты
останешься здесь. Стариков, членов Ферма, заменяют их сыновьями.  Все  они
друзья Ранно. Но это еще не все. Он отвел меня в сторону и шепнул, что  он
намерен жениться не на  Лаудио,  а  на  Ильдико.  Сказал,  что  Мацио  дал
согласие.
     Николан не сразу смог ответить. Он огляделся и впервые  почувствовал,
что высокие деревья, которых он всегда полагал своими  союзниками,  теперь
стали врагами, и в шуршании их листьев слышится плохо скрытая  угроза.  Он
не хотел умирать по ложному обвинению, выдвинутому его злейшим врагом.  Но
он дал клятву, и ранее еще никто не убегал до заседания Ферма.
     Евгения поняла, о чем он думает.
     - Когда эта гиена в образе человеческом держит тебя в руках, время ли
думать о чести? Разве у тебя есть сомнения  в  том,  что  лучше  сохранить
голову на плечах, чем остаться без оной? Голова  необходима,  если  хочешь
бороться с заговором. Дорогой мой, с твоей стороны это  чистейший  эгоизм.
Ты хочешь, чтобы страдали все твои друзья? Подумай об этом.  Один  миг,  и
для тебя все будет кончено. Но твои друзья будут нести печаль в сердцах до
конца своих дней.
     - Если я убегу, у меня не останется друзей.
     - Они будут уважать тебя за смелость и  здравый  смысл,  -  возразила
вдова.
     - Со временем обо мне будут помнить лишь одно: он нарушил  данную  им
клятву.
     - Может, для этого требуется куда больше мужества, чем остаться здесь
и подчиниться  воле  Ранно.  Правда  рано  или  поздно  откроется  и  тебя
оправдают.


     Едва начали сгущаться сумерки,  в  дверь  громко  постучали.  Николан
принявшийся было за ужин, понял, что аппетита у  него  никакого.  Так  что
дымящийся кусок мяса, практически нетронутый, остался лежать на тарелке.
     Жакла открыл дверь и в  комнату  вошел  Лонадо,  один  из  помощников
Оратора. Сухо кивнул Николану.
     - Вернулся твой друг, Бритон. Просит разрешения повидаться с тобой.
     Николан стремительно вскочил. Будущее уже не казалось  таким  черным,
когда Ивар был рядом.
     "Благодарю Тебя, о Господи, - сказал он себе. -  Ты  понял,  как  мне
тяжело, и послал мне на помощь друга".
     - Я никого не могу допускать к тебе без разрешения одного  из  членов
Ферма, - продолжал Лонадо. - Все они уехали, кроме  Хаски.  Он  колебался,
разрешать вам ли встретиться. А потом сказал: "Почему бы и нет? Едва ли их
разговор повлияет на то, что произойдет завтра". Так что он согласился. Но
к тебе сможет зайти только Бритон. Его спутника я к тебе не приведу.
     - Этот человек мой свидетель! - воскликнул Николан. -  Я  имею  право
говорить с каждым из своих свидетелей. Таков закон.