- Равнинный участок,  на  который  тебя  послали  в  разведку,  имеет
двенадцать миль в ширину и шесть в длину. В котором часу ты уехал?
     - Около шести. Точнее сказать не могу.
     - А когда вернулся?
     Ранно замялся.
     - Не помню.
     - После полудня?
     - Да.
     - Часа в четыре дня?
     - Я же сказал, не помню.
     Ослау картинно бросил карту на стол.
     - Ты отсутствовал примерно девять часов. Когда ты вернулся, битва уже
заканчивалась. А большинство твоих товарищей полегло на склоне холма.
     Ранно оперся руками о стол. Его лицо перекосило от ярости.
     - Господин мой Ослау! - взревел он. - Кого здесь судят, Николана  или
меня? Я отвергаю эти гнусные намеки. И далее отказываюсь отвечать на  твои
вопросы!
     Ослау нисколько не смутился.
     - Ты забываешь, что мой  долг  -  докопаться  до  правды,  допрашивая
свидетелей с той  и  другой  стороны,  чтобы  члены  Ферма  могли  вынести
справедливый приговор. Я также обязан подводить итог  допросу  каждого  из
свидетелей. Так вот, исходя из твоих ответов, я могу заявить следующее: ни
один из других командиров отряда Рорика не уехал бы в разведку на равнину,
где и  слыхом  не  слыхивали  о  неприятеле,  первоначально  не  предложив
остающимся помощи. Тем более зная, в какую атаку их посылают.
     Ты выдвинул обвинение. Николан находится  здесь,  чтобы  ответить  на
него. На за долгие годы мне  не  раз  приходилось  становиться  свидетелем
того, как в ходе разбирательства открывались  факты,  радикально  меняющие
ход слушаний. Ты  должен  полностью  осознавать,  что  мотивы  и  действия
обвинителя должны быть  рассмотрены  не  менее  тщательно,  чем  мотивы  и
действия обвиняемого. Роль обвинителя не только трудна  но  и,  случается,
опасна. Он имеет право обвинять лишь в  том  случае,  если  его  репутация
абсолютно безупречна.
     А потому, можно сказать, что суд идет и над  тобой.  Разница  лишь  в
одном. Для тебя на карту поставлена твоя честь, для Николана - жизнь.
     Ранно выиграл первую схватку, но из второй вышел изрядно потрепанным.


     Ранно вернулся на свое кресло  и  сразу  стало  ясно,  что  он  решил
изменить тактику. Ранее он шел напролом, но привело это лишь к  тому,  что
его гордость изрядно потоптали ногами. Более он не пытался  вмешиваться  в
ход процесса. Вместо это ровным голосом вызывал своих свидетелей  и  ничем
не выдавал своих чувств в ходе их допроса Оратором.
     Первым вызвали Раструма, сына Иллелака,  сына  Горлау,  сына  Тельфа.
Имена его прямых предков перечислялись с тем,  чтобы  безусловно  доказать
его принадлежность к народу плоскогорья. Он показал, что день битвы провел
рядом с Ранно и подтвердил все, что говорил тот о действиях своего отряда.
Хотя Раструм сопровождал Ранно в шатер Таллимунди, он не слышал  разговора
своего командира с принцем.
     - Ты знал, что отряду Рорика  предстоит  атаковать  холм?  -  спросил
Ослау.
     - Да, господин.
     - Тебе сказал об этом твой командир?
     - Нет, господин. Но мы узнали об этом.
     - Не думал ли  ты,  что  вам  следует  повернуть  назад  и  вместе  с
остальными принять участие в атаке?
     Раструм недоуменно посмотрел на Оратора.
     - Повернуть назад? Такого приказа не поступало.
     Вторым свидетелем также стал боец и отряда Ранно. Звали его  Радгель,
сын Сулмена, сына Рашго, сына Сулькана. Он показал, что  слышал,  как  его
командир получил приказ от Рорика выехать в разведку. Он сопровождал Ранно
к тому месту, где Рорик провел ночь у костра,  скрытого  плетнем  от  глаз
неприятеля.
     Когда Ослау начал допрашивать его, выяснилось, что он сильно путается
в деталях. Но за основную часть показаний он стоял  насмерть:  он  слышал,
как Рорик приказал Ранно взять своих людей и провести  разведку  восточной
равнины.
     Более ценным свидетелем оказался Воллена, отец которого так и остался
неизвестным, а потому его всегда  звали  Альф  Воллена.  Он  показал,  что
слышал разговор между Николаном и  Иваром,  когда  они  приехали  к  Мацио
Роймарку, выполняя приказ Аттилы и подсчитывая количество людей и лошадей,
которых могло дать плоскогорье армии гуннов. Николан, по  словам  Воллены,
сказал Ивару, что должен вернуть свои земли, захваченные Ранно,  и  пойдет
на все, чтобы убрать Ранно со своего пути.
     - Эти двое мужчин разговаривали наедине?
     - Конечно, господин мой Оратор.
     - Тихим голосом?
     - Да, господин. Они наклонились друг к другу и говорили шепотом.
     - И далеко ты был от них?
     - Я находился рядом с ними,  -  он  измерил  взглядом  расстояние  до
Николана и взмахом руки как бы разделил его пополам. - Примерно  на  таком
расстоянии.
     - То есть тебя отделяло от них двадцать футов?
     В этот момент Ранно попытался привлечь к себе внимание свидетеля,  но
Альф Воллена не отрывал глаз от Оратора.
     Ослау отошел от Воллены на двадцать футов, подозвал охранника, что-то
сказал ему на ухо.
     - А теперь, - он повернулся к свидетелю, - повтори, что я сказал ему?
И что он мне ответил?
     Свидетель не почувствовал подвоха.
     - Но, господин Оратор, я ничего не  услышал.  Да  и  не  мог.  Вы  же
шептались.
     - Ты ничего не услышал?
     - Нет, господин.
     Оратор повернулся к Ранно.
     - Я вынужден сообщить суду, что слову этого свидетеля верить  нельзя.
Он не мог слышать того, о чем рассказал  нам  сегодня.  Его  показания  не
должны учитываться при принятии решения.
     Зрители на склонах заулыбались.  Как  потом  узнал  Николан,  Воллена
давно пользовался репутацией лжеца. Ранно допустил промах,  выбрав  такого