промокли до нитки под дождем. Самочувствие у всех было прескверное. Знамена
и оружие находились в полнейшем беспорядке. Многое было брошено на Илинской
дороге, где их в первый раз настигли преследователи. Воинам приходилось
ехать на неоседланных конях. Кроме того, стояли жестокие зимние холода,
увеличивавшие страдания людей.

     Заметив впереди какую-то заминку, Цао Цао спросил, почему вдруг все
остановилось.

     -- Впереди дорога покрыта ямами, которые после дождя наполнились водой, --
ответили ему. -- Кони вязнут в грязи, идти вперед невозможно.

     -- Когда войско подходит к реке, оно наводит мосты, когда войско проходит
через горы, оно прокладывает дороги! -- гневно закричал Цао Цао. -- Какая
там еще грязь? Вперед!

     Он приказал слабым и раненым воинам идти позади, а здоровым и сильным носить
землю, делать вязанки из хвороста и мостить дорогу.

     -- Все за дело! Того, кто будет мешкать, казню немедленно!

     Воины принялись рубить бамбук и деревья и мостить дорогу.

     Цао Цао очень боялся, что преследователи настигнут его, и приказал Сюй Чу и
Сюй Хуану с сотней всадников следить за работой.

     -- Тех, кто будет медлить, убивать на месте без пощады! -- распорядился Цао
Цао.

     Дорога проходила по краям пропасти над нависшими скалами. Многие воины
срывались и падали в бездну. На дороге слышались непрерывные стоны и крики.

     -- Чего они там вопят? -- бушевал Цао Цао. -- Жизнь и смерть зависят от
судьбы! Казнить всех, кто еще посмеет причитать!

     Воины разделились на три группы. Первая группа двигалась позади, вторая
заваливала ямы и рытвины, третья охраняла Цао Цао.

     Наконец ущелье осталось позади. Дорога стала ровнее. Цао Цао оглянулся -- за
ним следовало всего лишь сотни три всадников. Вид у них был жалкий. Среди
них не нашлось бы ни одного, у кого оружие и одежда были бы в полном
порядке.

     -- Поторапливайтесь! -- подгонял людей Цао Цао.

     -- Кони приустали! Хоть немного отдохнуть бы! -- просили военачальники.

     -- Отдохнем, когда будем в Цзинчжоу! -- ответил Цао Цао.

     Проехали еще несколько ли. Вдруг Цао Цао поднял плеть и опять рассмеялся.

     -- Чему вы смеетесь, господин чэн-сян? -- спросили военачальники.

     -- Все толкуют об уме и хитрости Чжоу Юя и Чжугэ Ляна, а я думаю, что они
все-таки бездарны! -- ответил Цао Цао. -- Что стоило здесь устроить засаду:
человек пятьсот -- и мы очутились бы в плену!

     Не успел он это произнести, как раздался треск хлопушек, пятьсот воинов с
мечами преградили путь беглецам. Во главе их был Гуань Юй на коне Красный
заяц. В руках у него был знаменитый меч Черного дракона.

     Воины Цао Цао пали духом и молча поглядывали друг на друга.

     -- Что ж, раз попались, будем драться насмерть! -- решил Цао Цао.

     -- Как же драться, господин чэн-сян? -- спросили военачальники. -- Даже
если бы воины наши не струсили, все равно кони устали!..

     -- А может быть, вы сами поговорите с Гуань Юем, господин чэн-сян? --
спросил Чэн Юй. -- Я его хорошо знаю: с гордыми он надменен, со смиренными
добр, с сильными беспощаден, но не обижает слабых; он умеет отличать добро
от зла. Напомните ему о тех милостях, которые когда-то вы ему оказывали,
господин чэн-сян, и мы будем спасены.

     Цао Цао выехал вперед. Он низко поклонился Гуань Юю и спросил:

     -- Надеюсь, Гуань Юй, вы пребываете в добром здравии с тех пор, как мы с
вами расстались?

     -- По приказу Чжугэ Ляна я вас давно поджидаю здесь! -- ответил Гуань Юй,
тоже кланяясь.

     -- Видите, в каком я нахожусь положении? -- печально спросил Цао Цао. --
Войско мое разбито, и я пришел сюда, но и тут мне нет пути! Может быть, вы
все же вспомните о наших добрых отношениях в прошлом?

     -- Да, я помню о ваших милостях, господин чэн-сян, -- ответил Гуань Юй. --
Но ведь я уже отблагодарил вас за них, убив Янь Ляна и Вэнь Чоу и сняв осаду
с Байма! Нет, сейчас я не поступлюсь общественным ради личного!

     -- А помните, как вы убили военачальников у пяти застав? -- продолжал Цао
Цао. -- Конечно, для благородного мужа справедливость -- это главное, но
если вы знаете "Чуньцю", то вспомните, как поступил Юйгун Чжи-сы, когда
преследовал Цзычжо Жу-цзы(
     Гуань Юй вообще был человеком справедливым и добрым. Могло ли случиться,
чтобы воспоминания о милостях, полученных когда-то от Цао Цао, не тронули
его сердце? К тому же жалкий вид самого Цао Цао произвел на него тяжелое
впечатление.