что демон равен Богу и что он участвовал в творении мира.
     V. Мне кажется не менее нелепым предположение, будто люди,  открытые  в
Ломбардии при Юлии II, следовали  такому  пониманию,  вопреки  свидетельству
инквизиторов, уверявших в этом. Легко  обмануться  на  этот  счет,  и  часто
мнимые  поклонники  демона  не  что  иное,  как  люди   дурного   поведения,
преступление коих ограничивается  суеверной  практикой,  в  которой  укоряли
колдунов, чернокнижников  и  волшебников.  Я  очень  далек  от  того,  чтобы
приписывать им действия, в которых упрекает их народ, хотя свидетели дерзали
иногда удостоверять это, а обвиняемые сознавались перед инквизицией. Здравый
смысл предписывает остерегаться заблуждений, окружающих подобный сюжет.  Мне
кажется, что первыми жертвами обмана в деле колдовства являются сами колдуны
и чернокнижники; поэтому нечего удивляться, что другие были  этим  обмануты.
Некоторые шарлатаны не обманываются иллюзией. Но так как цель их состоит  во
внушении к себе почтения, они притворяются, что исполняют, видят и знают то,
чего  они  не  делают,  не  видят  и  не  знают.  Достоверно,  что  по  мере
распространения просвещения в мире уменьшилось число шарлатанов, так  что  в
настоящее время никто, даже среди  народа,  не  доверяет  их  басням.  Можно
отметить, что эти мнимые агенты дьявола чаще встречались среди  женщин,  чем
среди мужчин. Это не должно изумлять, если принять во внимание  слабость  их
пола. Я замечу также, что эта склонность более заурядна среди женщин старых,
     безобразных, жалких и происходящих из низшего класса народа, как  будто
демону было противно  иметь  дело  с  юными  созданиями,  увлекающими  своим
происхождением, богатством и красотой.
     VI. Как бы то ни было, калаорская  инквизиция  сожгла,  кажется,  более
тридцати женщин как ведьм и чернокнижниц. Эта казнь произошла в 1507 году. В
1527 году в Наварре открыли множество женщин, практиковавших колдовство. Дом
Пруденте де Сандовал [643],  бенедиктинский  монах,  епископ  Туи,  а  затем
Памплоны, рассказывает в своей  Истории  Карла  V,  что  две  девочки,  одна
одиннадцати лет, другая  девяти,  сами  себя  обвинили  как  колдуньи  перед
членами королевского совета Наварры. Они признались, что  вступили  в  секту
хоргин (jorguinas),  то  есть  колдуний,  и  брались  открыть  всех  женщин,
состоявших в ней, если им будет дано помилование. Когда судьи  обещали  это,
девочки заявили, что им стоит увидать  чей-либо  левый  глаз,  и  они  могут
сказать, колдунья эта женщина или нет. Они указали  место,  где  можно  было
найти множество этих женщин и где  происходили  их  сборища.  Совет  поручил
комиссару  отправиться  в  эти  места  с  двумя  девочками  в  сопровождении
пятидесяти всадников. Подъезжая к каждому  местечку  или  деревне,  запирали
двух девочек в два отдельных дома, справлялись у властей, не  было  ли  лиц,
заподозренных в магии, приводили их  в  эти  два  дома  и  предъявляли  двум
девочкам, чтобы  испытать  указанный  ими  способ.  В  результате  испытания
женщины,  отмеченные  девочками  как   колдуньи,   оказались   действительно
таковыми. Оказавшись  в  заключении,  эти  женщины  заявили,  что  их  более
полутораста. Они рассказали, что женщине, появлявшейся для вступления  в  их
сообщество, назначали, если  она  достигла  половой  зрелости,  красивого  и
сильного юношу, с которым она вступала  в  половое  общение.  Ее  заставляли
отрекаться от Иисуса Христа и веры. В день церемонии среди  круга  появлялся
совсем черный козел, несколько раз обходивший по окружности. Едва раздавался
его хриплый голос, все колдуньи сбегались и бросались плясать при этом шуме,
похожем на трубный звук. Все они целовали козла в  зад  и  затем  устраивали
пирушку из хлеба, вина  и  сыра.  По  окончании  пирушки  каждая  из  женщин
любилась со своим соседом, превращенным  в  козла,  а  потом,  натерши  тело
экскрементами жабы, ворона и разных пресмыкающихся, они улетали по воздуху в
те места, которым они намеревались вредить. По  их  собственному  признанию,
они отравляли ядом трех или четырех человек, повинуясь  приказаниям  сатаны,
который вводил их в  дома,  открывая  им  окна  и  двери  и  запирая  их  по
совершении "порчи". У них ночью накануне Пасхи и великих годичных праздников
происходили общие  собрания,  на  которых  они  совершали  множество  вещей,
противных чести и религии. Присутствуя на мессе, они видели  гостию  черной;
если они хотели отказаться от своих дьявольских навыков, она являлась  им  в
своем естественном виде.
     VII. Историк, рассказ которого я  привожу,  прибавляет,  что  комиссар,
желая увериться в истине фактов на собственном опыте,  призвал  одну  старую
колдунью, обещал ей помилование на условии, что она покажет  перед  ним  все
свои колдовские действия и ускользнет, если может, во время своего  занятия.
Старуха согласилась на предложение, попросила найденную при ней коробочку  с
мазью и вошла с комиссаром на башню, поместившись вместе с ним перед  окном.
Она начала, на виду у множества лиц, накладывать мазь на ладонь левой  руки,
на кисть, на сустав локтя, в подмышку, в пах  и  на  левый  бок.  Затем  она
спросила громко: "Здесь  ли  ты?"  Все  зрители  слышали  в  воздухе  голос,
отвечавший: "Да, я здесь". Тогда женщина начала  спускаться  вниз  с  башни,
головою вниз, пользуясь ногами и руками на манер ящериц. Дойдя  до  половины
высоты,  она  полетела  по  воздуху  на  глазах  у  присутствующих,  которые
перестали ее видеть только тогда, когда  она  скрылась  за  горизонтом.  Это
чрезвычайное происшествие повергло всех в удивление, и комиссар  объявил  во
всеуслышание, что он даст значительную сумму денег тому, кто приведет к нему
эту колдунью  обратно.  Через  два  дня  ему  передали,  что  она  задержана
пастухами.  Комиссар  спросил  ее,  почему  она  не  улетела  дальше,  чтобы
ускользнуть от искавших ее. На это она отвечала,  что  господин  не  захотел
переносить ее на расстояние больше трех миль и покинул на  поле,  где  ее  и
нашли пастухи {Сандовал. История Карла V. Кн. 16. п. 16.}.
     VIII. Когда светский судья высказался по делу о полутораста  колдуньях,
они были выданы инквизиции Эстельи. Ни мазь, ни  дьявол  не  могли  дать  им
крыльев, чтобы улететь от двухсот ударов кнута и нескольких годов  тюремного
заключения, которым они были подвергнуты {Инквизиция Эстельи существовала до
тех пор, пока вся Наварра  была  подчинена  юрисдикции  инквизиции  Калаоры;
[644] впоследствии этот трибунал был перенесен в Логроньо.}.
     IX. Как бы ни был важен  авторитет  епископа  Памплоны,  я  никогда  не
поверю ни движению колдуньи  вдоль  башни,  ни  ее  полету  в  пространство,
насколько хватает глаз. Я  согласен,  что  было  очень  много  процессов,  в
которых арестованные за это  преступление  признавались  в  совершении  этих
полетов и в вещах, еще более изумительных. Но я твердо верю,  что  их  разум
был поврежден силою иллюзии и  что  это  умственное  расстройство  придавало
реальность  картинам,  рисовавшимся  в  воображении.   Печальное   состояние
человека, суетность которого искажает факты в  ущерб  собственному  покою  и
находит меньшее зло в казни мученичества, чем  в  смиренном  сознании  своих
заблуждений.
     X. Преступления, о которых я  только  что  говорил,  до  такой  степени
увеличились  в  провинции  Бискайя,  что  Карл  V   был   принужден   внести
оздоровление. Разумно убежденный, что невежество, в котором служители культа
оставляли  народ,  было  одной  из  главных  причин  этих  преступлений,  он