складывать дела. Сумбур противоречивых мыслей, борьба  впустую,  борьба,
которая решалась другими, - от всего  вместе  было  ощущение  не  только
страха, но и мути. Убежать бы... но нет сил избавиться  от  добровольной
пытки! Тут раздался звонок.
   Процесс выигран! Радуйся! Ты не рад? Терра коротко и жестко захохотал
в телефон, подтвердил получение известия и  повесил  трубку.  Он  думал,
наконец, сесть,  но  вместо  этого  упал  без  чувств.  Так  застал  его
Мангольф.
   - Что случилось? - спросил Мангольф. - Двери настежь, полный разгром!
Что на тебя снова обрушилось?
   - Кажется, счастье. - И Терра поднялся с пола. -  Я  выиграл  процесс
против Каппуса.
   Мангольф поздравил друга, в его тоне был оттенок пренебрежения. Терра
понял. "Продолжай в том же духе, - говорил тон Мангольфа. -  Растрачивай
весь свой пыл на ничтожные мелочи. Одной опасностью меньше".
   Они сели к письменному столу друг против друга и ждали.
   - Ничтожная мелочь, но, на беду, для меня это  был  вопрос  чести,  -
начал Терра. - Приговор мне сейчас уже ни к чему.
   - Тогда разреши поговорить с тобой о моих делах. -  Мангольф  смотрел
ему прямо в глаза. - Что бы ты сказал, если бы я вздумал жениться?
   Терра  зажмурился.  Рот  у  него  был  раскрыт,  на  лице  отражалась
напряженная и беззвучная борьба чувств.
   Наконец Мангольф, не дождавшись вопроса, сказал:
   - Не на Лее.
   Тут Терра открыл глаза -  глаза  затравленного  пса,  на  котором  не
осталось живого места и который все-таки скалит зубы.
   - Иначе я употребил бы весь свой братский авторитет,  чтобы  помешать
ей выйти замуж за авантюриста.
   Мангольф не дрогнул.
   - Я давно собираюсь поговорить с тобой начистоту.
   Терра, не давая спуску:
   - В тот вечер у нее на квартире это было незаметно.
   Мангольф тяжело вздохнул.
   - Мне хотелось оберечь ее от горя возможно дольше. Если бы это было в
моей власти - навсегда! И ты должен помочь мне. Мы ведь друзья.
   - Если мы и сегодня останемся ими,  -  сказал  Терра,  -  значит,  мы
друзья.
   - Кому бы я принес пользу женитьбой на  Лее?  Во  всяком  случае,  не
себе, - а я вправе прежде всего думать  о  себе.  Карьера  моя  была  бы
кончена: место консула  где-нибудь  за  океаном,  на  большее  нечего  и
рассчитывать. А ей? Ей тоже пришлось бы  пожертвовать  собой.  Остаешься
ты. Неужели мы оба должны считаться с  твоей  щепетильностью  в  вопросе
мещанских приличий? Решай! Я подчинюсь.
   - Ты пристыдил меня, - сказал Терра. - Я не владел собой. Больше  это
не повторится. - Он  принял  торжественный  вид.  -  Продолжай!  Невеста
достойна своего счастья?
   - Вот это я и хочу  выяснить  с  твоей  помощью,  -  мрачно  произнес
Мангольф и достал какую-то бумагу. - Невестой будет госпожа Беллона  фон
Толлебен-Кнак  -  в  том  случае,  если  нынче  вечером  мы   придем   к
положительным выводам.
   - Идет! - сказал Терра, ему стало жаль этого  подвижника  честолюбия.
Сам он никого не утруждал вопросом своей женитьбы. - У  меня  есть  один
второстепенный вопрос: решение зависит от тебя одного?  Твоя  избранница
возражать не будет? И ее отец тоже?
   - Беллона любит меня, - сказал Мангольф, сдвинув брови.  -  Она  была
принесена в жертву господину фон Толлебену. Подобного  опыта  старик  не
повторит. К тому же он поклялся отомстить всему юнкерскому сословию.  Я,
при моем влиянии на Ланна, прямо-таки  послан  ему  судьбой  в  качестве
зятя. Прими во внимание, что Ланна не сегодня-завтра рейхсканцлер.
   - Чистая работа! - заметил Терра, словно дивясь механизму машины.
   - Даже слишком, - сказал Мангольф, бросив взгляд в свою бумагу. -  На
меня оказывают  давление.  Я  могу  попасться  помимо  моей  воли.  Всем
заправляет графиня Альтгот.
   - Со своим политическим салоном.
   - Она в переписке с Беллой  Кнак.  Она  принадлежит  к  тем  немногим
дальновидным людям,  которые  заранее  принимали  в  расчет  возвращение
Кнаков.
   - Что Альтгот на высоте, я не сомневаюсь, - подтвердил Терра.
   - Она устроила у себя филиал ланновского салона, - пояснил  Мангольф.
- Ланна, таким образом, приобрел неофициальную базу, где действуют в его
интересах.
   - Да и она не в накладе, ей больше не будут  приписывать  любовников.
Политика - лучшее алиби. Догадливая дама - Альтгот!
   Мангольф неодобрительно покачал головой.
   - С ней надо считаться всерьез.
   - Тогда слушайся ее!
   - Нет, я только спрашиваю: чего она добивается для себя? Может  быть,
Кнак подкупил ее? Тогда я окажусь в дураках.
   Несмотря на озабоченный вид Мангольфа, Терра едва удержался, чтобы не
расхохотаться.  Перед  ним  встало  видение  былых   времен,   дверь   в
родительский дом Мангольфа с дощечкой: "Мангольф,  комиссионер".  Шаткая
скрипучая лестница ведет на вышку, а там маленькая  комнатка,  клетушка,
пространство в один шаг, - и кто же там  оборачивается,  сумрачно  хмуря
чело? - Тот самый, кто и  сейчас  склонил  к  нему  чело  и  хмурится  в
сомнении, не обсчитывают ли его, предлагая богатейшую невесту Германии.
   Терра не засмеялся.
   - Здорово! - заметил он.
   Мангольф словно не понял его.
   - Я верю только в свою зоркость, - продолжал он, - ну, еще,  пожалуй,
в твою.
   - Так пустим ее в ход, - решил Терра.  -  Выкладывай,  какие  у  тебя
подозрения.
   - Подозрений нет, есть только баланс. - Он протянул  свою  бумагу  и,
видя, что Терра растерянно вглядывается в нее:  -  Посмотри,  прибыль  и
убытки сходятся без остатка.
   Терра в самом деле увидел два проставленных друг против друга столбца
статей расхода и прихода; с  точки  зрения  считавшего,  они,  очевидно,
сходились без остатка, ибо в конце каждой строки стоял нуль.
   - Сейчас объясню тебе мой баланс, - заметил Мангольф и,  в  ответ  на
жест Терра, подвинувшего к нему бумагу: - Не надо! Я знаю его наизусть.