меня. Что касается остального, -  в  голосе  ее  звучала  только  легкая
грусть, - все миновало. Все перегорело в сегодняшней моей игре. Мне было
не легко. Ты не вправе требовать  от  меня  повторения.  -  Она  встала,
отошла к стене и кончила строго и в то же время жалобно: - Повторения  я
бы, пожалуй, не вынесла, милый. А ведь ты  неизбежно  снова  покинул  бы
меня. Я знаю лучший исход, с сегодняшнего вечера знаю, что он лучший. Ты
останешься с женой, и она будет мне лучшей порукой,  что  ты  больше  не
изменишь мне.
   Он замер на миг, потом бросился к ней, приник к ее руке и застыл  над
ее рукой, уничтоженный и благодарный  -  благодарный  за  избавление  от
страшной опасности. Она же с жалостью коснулась его  волос,  и  незримые
для него слезы закапали на них - скудная награда за принесенную в жертву
гордость и за столь великое самоотречение.

ГЛАВА II

Салон Альтгот

   Не успел Терра решить вопрос, идти ли  ему  к  Ланна,  или  нет,  как
получил настойчивое напоминание.
   Он   хотел   избегнуть   официальности,   а   потому   вошел   не   с
Вильгельмштрассе. Как некогда, он проник через маленькую  калитку  подле
Бранденбургских ворот, миновал романтическую виллу,  которая  называлась
министерством иностранных дел, пересек  сад  и  вышел  к  самой  главной
цитадели власти, к новой резиденции Ланна. Гордая и нарядная стояла  она
среди зелени; издали можно было подумать, что это загородная вилла, а не
правительственное здание;  плющ  вился  в  промежутках  между  высокими,
сводчатыми застекленными дверьми, старые  деревья  осеняли  оба  длинных
крыла здания, но главный  фасад  -  стройные  колонны,  высокие  окна  -
открыто выступал вперед. Из  круглых  слуховых  окошек  под  стрельчатой
крышей глядели былые века.
   Уверенным шагом Терра подошел к главному зданию, решив  не  смущаться
торжественностью обстановки.
   - Господин рейхсканцлер ждет меня! - крикнул  он  уже  издали,  когда
открылась одна из застекленных дверей.
   - Правда, не с этой стороны, -  сказал  какой-то  приятный  господин,
приветливо впуская гостя.
   "Тайный советник фон..." - догадался Терра и пояснил:
   - Ввиду того, что я приглашен в сугубо  частном  порядке,  я  и  счел
возможным пройти прямо в кабинет графа. -  Он  увидел  вдали  письменный
стол.
   - Рабочий кабинет рейхсканцлера теперь не  здесь,  -  сообщил  тайный
советник. - Здесь он  был  во  времена  Бисмарка,  для  удобства,  ввиду
близости канцелярий, которые все помещаются с этой стороны. Бисмарк  мог
послать  даже  свою  собаку,  и  чиновники  являлись  мигом,  дисциплина
соблюдалась строго.
   Тайный советник прикидывался простодушным  и  сердечным,  по-видимому
ему было дано поручение занять гостя разговором. И так  как  лицо  гостя
становилось все нетерпеливее, он рассыпался вовсю.
   - После Бисмарка здесь работал только его непосредственный  преемник.
Он приказал вырубить лучшие  деревья  перед  окнами.  Услышав  об  этом,
Бисмарк сразу дал ему оценку: славянин!
   - Весьма примечательно, - сказал Терра и опустил углы рта.
   - Вы, может быть,  интересуетесь  старыми  картинами?  -  осведомился
тайный  советник.  -  Наш  теперешний  начальник  заимствовал  некоторые
полотна из королевских музеев.
   С помощью картин он заманил  непокладистого  гостя  через  комнату  с
кричаще-пестрой мебелью в вестибюль. Там он свободно  вздохнул,  передав
его лакею. С этим новым  молчаливым  проводником  Терра,  тоже  вздохнув
свободно, добрался до второго этажа.
   В передней стоял еще один лакей, уже в ливрее.
   - Господин Зехтинг, - спросил первый лакей, - там кто-нибудь есть?
   - У его сиятельства нет никого, и его сиятельства тоже здесь  нет,  -
ответил Зехтинг.
   - А где же он?
   - Он в мемориальной комнате, - сказал Зехтинг.
   Итак, от дверей этого кабинета Терра тоже пришлось  повернуть  назад.
Идти надо было  через  гигантскую  двухсветную  залу,  расположенную  по
ширине всего здания и пышно позолоченную.
   -  Зал  заседаний,  -  сказал  старый  лакей  с  ударением,  внезапно
повернувшись к  Терра.  Терра  почтительно  наклонил  голову.  -  Только
захочет ли он вас принять? -  сказал  лакей  и  замешкался  у  двери,  к
которой они приблизились. К его удивлению, гость просто постучал в дверь
и немедленно вошел в комнату.
   Ему следовало войти  на  минуту  позже,  рейхсканцлер  еще  не  успел
принять ту  позу,  какую  считал  подходящей.  По-старопрусски  прямо  и
неподвижно сидел он, читая телеграммы, в  большом  вольтеровском  кресле
между окном и печью, похожей на печку в ванной. Поджав губы, он медленно
поднял на вошедшего взгляд поверх роговых очков.
   Жестом указав на стул, преемник Бисмарка продолжал чтение.
   - Господин адвокат, я должен вас предостеречь, вы сами себе  вредите,
- промолвил он, наконец,  сухо  и  многозначительно.  -  Пусть  бы  ваши
коллеги социалисты избавляли от  тюрьмы  рабочих,  подстрекавших  других
рабочих к забастовке, а вам незачем в это вмешиваться.
   - Ваше сиятельство, покорнейше прошу разрешения заметить...
   Но Ланна перебил его:
   - Заметьте себе прежде всего, что мы этим законом обязаны  самоличной
инициативе его величества.
   - Ваше сиятельство, покорнейше прошу разрешения заметить, -  повторил
Терра, не смущаясь, - что я почел своим долгом принять  на  себя  защиту
рабочих именно как верный слуга своего короля. Совесть подсказывает мне,
что эти простодушные рабочие, готовые во всякое время умереть за  своего
короля и императора, ничем не оскорбили закона.
   - Так уж они готовы умереть? Впрочем, им  в  этом  помогут.  -  Ланна
отбросил очки, теперь ему стало  труднее  сохранять  маску  многоопытной
мудрости, которую он надел, как  для  себя  самого,  так  и  для  гостя.
Показался намек на ямочку, осанка сделалась непринужденнее,  а  также  и
речь.
   - Чем вы руководствовались, милый друг, когда  защищали  "товарищей"?
Впрочем, может быть, вы ничем и не  руководствовались.  В  нашей  власти