Кнак ждет", - лицо его омрачилось.
   - Прошу тебя, помоги мне соблюсти декорум, -  сказал  он  официальным
тоном. - Впрочем, госпожу фон Толлебен я люблю. "В довершение всего,  он
даже влюбился в ту, что воплощает для него успех!"
   - Что делает Леа? - неожиданно спросил он на улице и сбился при  этом
с шага.
   - Она великолепно настроена и желает  тебе  счастья,  за  недостатком
времени через меня, - весело, тоном  человека,  понятия  не  имеющего  о
всяких  сложных  взаимоотношениях,  ответил  Терра  и  с   удовольствием
констатировал, что друг побледнел больше прежнего.
   Они заехали за невестой и ее родней. Второй свидетель,  рейхсканцлер,
должен был прибыть прямо в ратушу к заключению  гражданского  брака.  Он
появился в самую подходящую минуту. Все были в сборе, и наступила пауза.
Ничего лучше жених не мог бы пожелать.
   Затем внушительной вереницей карет все двинулись к церкви. У входа  в
ризницу, от самой  мостовой  стройными  шпалерами  выстроились  зрители.
Дальше тянулся коридор, уставленный растениями в кадках. Дверь в глубине
была, по недоразумению, закрыта, рейхсканцлер собственноручно  распахнул
ее перед дамами из родни невесты. В то время как он сам  проследовал  за
ними, а на другом конце коридора показались первые приглашенные, жених и
невеста очутились одни, сбоку, спиной  к  группе  пальм.  Только  Терра,
сменивший  у  двери  рейхсканцлера,  заметил,   как   пальмовые   листья
заколебались и из-за них высунулась рука.  Рука  сжимала  кинжал  и  уже
направила его в спину Мангольфа, когда Терра схватил эту руку  и  отвел.
Кинжал упал на землю. В тот же миг пальмы рухнули, и показался  отчаянно
сопротивляющийся Куршмид.
   - Образумьтесь вы, сумасшедший! - прохрипел Терра.
   Мангольф пригнулся, спасаясь от кинжала, который уже не  грозил  ему.
Его молодая супруга в первый миг забыла о нем; она отскочила в  сторону,
заботясь лишь о собственной безопасности. Потом она спохватилась и упала
без чувств, как раз на руки возвращавшегося рейхсканцлера.  Тот  передал
ее отцу, и Кнак, не владея собой  от  гнева  на  судьбу,  преследовавшую
замужество его дочери, торопливо поволок ее в ризницу.
   Рейхсканцлер тем временем решительно и прямо направился  к  зрителям,
как по команде ринувшимся с противоположного конца. Несколько негромких,
но внушительных слов - и он уже  был  господином  положения,  Любопытные
отскочили, словно их дернули за веревочку. Они  даже  поспешили  уверить
напирающих сзади, что ничего не  произошло.  Мангольф  искал  Терра,  он
хотел что-то сказать ему, но Терра уже исчез вместе с Куршмидом.
   Он вовремя обнаружил дверь в сад. Твердым шагом вышел он  за  ограду,
на улицу. Куршмид еле плелся рядом с ним. Терра все еще держал его как в
тисках, но это было уже ни к чему, Куршмид сдался.
   - У вас всегда хромало чувство такта, - сказал Терра, ища глазами, на
чем бы сплавить Куршмида. Боковая улица была пустынна.
   - Я не  помнил  себя,  -  сказал  Куршмид  сокрушенно.  И  добавил  с
гордостью: - Леа была бы отомщена!
   - Опозорена, - поправил Терра и махнул рукой подъезжавшему экипажу.
   Куршмид был водворен в экипаж.
   - Проваливайте! - грозно прошипел ему Терра прямо в осунувшееся лицо.
- Проваливайте! Поняли?
   - Учитель, я ваш до последнего вздоха. - Под глазами у  него  мерцали
синеватые полукруги. С тем он и отбыл.
   Когда Терра вошел в ризницу, ситуация была такова: несчастная жертва,
Беллона, возлежала на скамье для хора, скрытая стаей дам,  успокаивавших
ее. Господа Ланна и Кнак защищали вход от свадебных гостей,  шумевших  в
церкви.  Свадьба  будто  бы  отложена,  в   воздухе   пахло   скандалом.
Рейхсканцлер опровергал слухи. Кнак убеждал гостей поверить слову такого
человека.
   Всеми забытый новобрачный одиноко жался за раскрытой створкой двери.
   Хмурясь, он подозвал Терра:
   - Я сразу же хотел тебе сказать: твое  вмешательство  было  лишним...
Ну, все равно благодарю тебя. А его нет? - спросил  он  и,  не  в  силах
дождаться ответа: - Все уже известно?
   Терра отер лоб; он был возмущен за друга, равно как и за сестру.
   - Этот субъект всех нас подвел.
   -  Слава  богу,  что   он   не   выбрал   время   перед   гражданским
бракосочетанием! - сказал Мангольф.
   - Для Леи это просто смерть, - подхватил Терра  тоном  искусителя.  -
Даже идиоту понятно, что после сегодняшнего  скандала  вам  надо  бежать
друг  от  друга,  как  от  чумы,  иначе  в  самом  деле  одному  из  вас
несдобровать. - А взгляд его впивался в глаза Мангольфа.
   Мангольф ничего не возразил.
   - Его уже нет? - помолчав, спросил он снова,  и  Терра  утвердительно
кивнул.
   Потом заговорил, глядя прямо в глаза Мангольфу:
   - Этот субъект явился в мир, как  воплощенное  недоразумение,  каждый
факт он неизменно умудрялся толковать самым извращенным  образом.  Стоит
ли проявлять столько осмотрительности и такта в житейских делах, чтобы в
итоге какой-то фанатичный болван размахивал у тебя под носом кинжалом?
   - Именно кинжалом, какая пошлость! - пробормотал Мангольф,  при  этом
он становился все бледнее и бледнее, взгляд Терра жег его.
   - Пошлость можно бы еще перенести,  если  бы  она  была  доведена  до
конца, - изрек Терра замогильным голосом. Он показал, что кинжал у  него
в кармане. - Тогда бы и Леа не зависела от превратностей твоей  карьеры,
- добавил он, скрежеща зубами.
   Обороняясь, Мангольф выставил вперед руку, но сейчас же опомнился:
   - Нет уж, только не ты, - сказал он, заискивающе смеясь.  -  На  твою
дружбу я рассчитываю больше,  чем  когда-либо.  Надо  избежать  огласки.
Пусть газеты в крайнем случае опубликуют ложные сведения. -  Он  схватил
друга за лацканы сюртука, жест совсем ему непривычный.  -  Вспомни,  что
благодаря  своей  женитьбе  я  ближайший  кандидат  на  пост   помощника
статс-секретаря.
   Терра стоял обезоруженный, раскрыв рот. "Браво!" - произнес он затем.
Оба облегченно вздохнули и отошли друг от друга.
   - Только спаси меня! - напоследок повторил Мангольф.
   Дверь, скрывавшая их, затворилась. Рейхсканцлер увидел Терра и  отвел
его в сторону. Лицо его, сиявшее доброжелательством,  пока  он  закрывал
дверь, сразу стало обиженным и очень недовольным.
   - Нужно мне было для этого  являться!  -  заявил  он  с  видом  дамы,
которая не встретила привычного уважения.