- Пошли бы смело на подкомориеву хоругвь  и  прорвались,  а  там  ищи
ветра в поле! Только они этого не  сделают,  потому  как,  во-первых,  с
регулярной кавалерией связываться не любят, а во-вторых, побоятся засады
в лесу, вот и помчатся прямо на нас.
   - Ого! Но нам-то с нашими двадцатью людьми их не сдержать.
   - А Мотовило?
   - Верно! Ха! Где же он?
   Володыевский вместо ответа вдруг заклекотал, как ястреб или сокол.
   Ему немедля ответил  дружный  клекот  от  подножья  холма.  Это  были
мотовиловские казаки, которые так хорошо укрылись в  густом  кустарнике,
что Бася, хоть и стояла прямо над ними, их не заметила.
   С минуту она с изумлением  поглядывала  то  вниз,  то  на  маленького
рыцаря; вдруг щеки ее жарко вспыхнули, и она бросилась мужу на шею:
   - Михалек! Ты величайший военачальник на свете!
   - Сноровка  у  меня  кое-какая  есть,  только  и  всего,  -  ответил,
улыбаясь, Володыевский. - А ты уж и  затрепыхалась  от  радости!  Помни:
хороший солдат всегда спокоен.
   Однако предостережение его не возымело действия. Бася  была  точно  в
лихорадке. Ей не терпелось сесть на коня и спуститься с холма, к  отряду
Мотовило. Но Володыевский остановил жену: ему хотелось, чтоб она увидела
сверху начало схватки.
   Меж тем утреннее солнце  поднялось  над  степью  и  озарило  холодным
золотистым светом всю равнину. Ближние кусты  весело  засверкали  в  его
лучах, дальние, плохо  различимые,  будто  придвинулись;  иней,  лежащий
кое-где в низинках, начал  поблескивать  и  искриться,  воздух  сделался
прозрачен, и взору открылись необъятные дали.
   - Подкоморий из леса выходит, -  промолвил  Володыевский,  -  я  вижу
людей и коней!
   И в самом деле,  из-за  деревьев  стали  один  за  другим  появляться
всадники и длинной черной цепью растянулись  по  сплошь  покрытой  инеем
опушке. Белое пространство между ними и  лесом  медленно  увеличивалось.
Видно,  они  намеренно  не  спешили,  давая  время  подтянуться   другим
хоругвям.
   Володыевский повернулся и посмотрел налево.
   - А вот и Меллехович! - сказал он.
   И через минуту:
   - И пана пшемысльского ловчего люди подъезжают. Никто не опоздал.
   Тут усики его весело зашевелились.
   - Ну, теперь от нас ни одна душа не уйдет! На конь!
   Они поспешили к драгунам и, вскочивши в  седла,  боком  спустились  с
холма; внизу, в кустарнике, их окружили мотовиловские казаки.
   Затем, уже все вместе, подъехали  к  краю  зарослей  и  остановились,
поглядывая вперед.
   Неприятель, вероятно, заметил приближающуюся подкомориеву хоругвь: из
кустов молниеносно стали вылетать всадники - казалось, кто-то  всполошил
стадо  косуль.  С  каждой  минутой  верховых  появлялось   все   больше.
Сомкнувшись  в  ряд,  они  понеслись  по  степи,  сначала  держась  края
зарослей; всадники припали к лошадиным шеям: издалека могло  показаться,
табун мчится один, без седоков.  Видно,  пока  им  еще  непонятно  было,
замечены ли они уже и хоругвь идет прямо  на  них  или  это  всего  лишь
отряд, прочесывающий окрестность.  В  последнем  случае  они  еще  могли
надеяться, что заросли укроют их от врага.
   С того места, где стоял Володыевский с людьми Мотовило, отлично  было
видно, сколько неуверенны движения чамбула: так ведут себя дикие  звери,
почуявшие опасность. Наполовину обогнув кустарник, ордынцы ускорили  шаг
и помчались галопом. Но, достигнув  открытой  степи,  передние  всадники
вдруг резко осадили коней, а за ними остановилась вся ватага.
   Они увидели движущийся им навстречу отряд Меллеховича.
   Тогда, описав полукруг, они кинулись в сторону  от  зарослей,  и  тут
глазам их представилась целиком вся пшемысльская хоругвь, идущая уже  на
рысях.
   Теперь ордынцам стало ясно, что их выследили и  все  хоругви  несутся
прямо  на  них.  Раздались  дикие  возгласы,  вспыхнуло  замешательство.
Солдаты, тоже издав громкий клич, припустились во весь  опор  -  равнина
так и загудела от топота копыт. Тогда  чамбул  мгновенно  развернулся  в
лаву и со всею прытью, на какую были способны кони, помчался к холму,  у
подножья которого стояли  маленький  рыцарь  и  пан  Мотовило  со  своим
людьми.
   Разделяющее врагов пространство с пугающей быстротой сокращалось.
   Бася в первую секунду чуть  побледнела  от  волнения,  и  сердце  еще
сильней забилось в ее груди, но, видя, что все  на  нее  смотрят,  и  не
заметив ни на одном лице даже тени тревоги, быстро овладела собой. И тут
ее внимание  полностью  поглотила  надвигающаяся,  точно  ураган,  орава
разбойников.  Укоротив  поводья,  она  крепче  сжала  сабельку;   кровь,
отхлынув от сердца, снова стремительно бросилась ей в лицо.
   - Молодец! - сказал маленький рыцарь.
   Она только взглянула на него и, раздувая ноздри, шепнула:
   - Скоро мы ударим?
   - Еще рано! - ответил пан Михал.
   А те мчались, мчались, как заяц, чующий за спиною собак. Вот  уже  не
более полуверсты отделяет их от кустарника, уже видны  вытянутые  вперед
конские морды с прижатыми ушами,  а  над  ними  скуластые  лица,  словно
приросшие к гривам. Они все ближе и ближе... Слышно, как храпят бахматы;
судя по оскаленным пастям и выпученным глазам, у них дух захватывает  от
бешеной скачки... Володыевский дает знак, и  частокол  казацких  пищалей
наклоняется навстречу врагу.
   - Огонь!
   Грохот, дым - и точно вихрь разметал кучу мякины.
   В мгновение ока ватага с воплем и воем разлетается во все стороны.
   Но тут из гущи зарослей выскакивает маленький рыцарь, а  одновременно
подкомориева хоругвь и татары Меллеховича,  замыкая  кольцо,  заставляют
рассыпавшихся было вражеских всадников  снова  сбиться  в  кучу.  Тщетно
ордынцы поодиночке ищут  лазейку,  напрасно  мечутся,  кидаются  вправо,
влево, вперед, назад - круг уже сомкнут, отчего и они невольно смыкаются
все теснее, а вот и подоспевшие хоругви налетают на  них,  и  начинается
страшная сеча.
   Разбойники поняли, что  живым  из  этого  ада  уйдет  лишь  тот,  кто
пробьется, и, каждый на свой страх и риск, стали защищаться с  отчаянием
и яростью. Но хоругви обрушились на них с такой неистовой мощью,  что  в
первую же минуту трупы густо усеяли поле.