двадцати льготных лет не давать; хлеб, соль и всякий запас торговые  люди  в
городе держат и послам, гонцам, проезжим и дорожным людям продают  по  цене,
как между собою покупают и продают; также проезжие люди  нанимают  полюбовно
подводы, суда, гребцов и кормщиков. До  урочных  двадцати  лет  Строганов  с
пермичами никакого тягла не тянет в счету с ними не держит ни в чем. Если же
окажется, что Григорий Строганов бил царю челом ложно, или станет он  не  по
этой грамоте ходить, или станет противозаконно поступать (воровать), то  эта
грамота не в грамоту.
     Таким образом, грамота, которою давалось право на  заселение  пустынных
прикамских пространств, будучи сходна вообще с грамотами,  которые  давались
населителям пустынных пространств во всех частях государства, должна была  и
разниться от них: Прикамская сторона была украйна, на которую нападали дикие
зауральские и приуральские народцы; правительство не могло защищать  от  них
насельника, он должен был защищаться  сам,  своими  средствами,  должен  был
строить городки или острожки, снабжать их нарядом  (артиллериею),  содержать
ратных людей. Понятно, что к этому могли быть  способны  только  насельники,
обладавшие  обширными   средствами:   отсюда   уясняется   важное   значение
Строгановых, которые одни, по своим  средствам,  могли  заселить  Прикамскую
страну, приблизить русские селища  к  Уралу  и  чрез  это  дать  возможность
распространить их и за Урал. Понятно также, что Строгановы  могли  совершить
этот подвиг на пользу России и гражданственности не вследствие только  своих
обширных материальных средств; нужна была необыкновенная смелость,  энергия,
ловкость, чтоб завести поселения в пустынной стране, подверженной нападениям
дикарей, пахать пашни и рассол искать с ружьем в руке, сделать вызов дикарю,
раздразнить его, положивши пред его глазами основы гражданственности мирными
промыслами. Для наряда для пушек и пищалей в своем новом  городке  Строганов
нуждался в селитре; царь по  его  челобитной  позволил  ему  на  Вычегодском
посаде и в Усольском уезде сварить селитры, но  не  больше  тридцати  пудов,
причем  писал  старостам  тех  мест:  "Берегите  накрепко,  чтоб  при   этой
селитряной варке от Григорья Строганова крестьянам обид не было ни под каким
видом, чтоб на дворах из-под изб и хором он у вас copy и земли  не  копал  и
хором не портил; да берегите накрепко, чтоб он селитры не продавал  никому".
Строганов построил городок, назвал его Канкором, но через  пять  лет  одного
городка оказалось мало; в 1564 году Строганов бил челом, чтоб царь  позволил
ему поставить другой городок, в  двадцати  верстах  от  Канкора:  нашли  тут
рассол, варницы ставят и соль варить хотят, но  без  городка  люди  жить  не
смеют, и слух дошел от пленников и  от  вогуличей,  что  хвалятся  сибирский
салтан и шибаны идти на Пермь войною, а прежде они Соликамск  дважды  брали.
Царь исполнил и эту просьбу, и явился новый городок - Кергедан с  стенами  в
тридцать сажен, а с приступной стороны, для низкого места, закладен  он  был
вместо глины камнем. В 1566 году брат Григория, Яков, от имени отца  своего,
Аникия Федорова, бил челом, чтоб государь пожаловал, взял их городки  Канкор
и Кергедан и все их промыслы в опричнину, - и эта просьба была исполнена.  В
1568 году тот же Яков бил челом, чтоб додано было ему земли еще на  двадцать
верст к прежнему пожалованию, причем также обязывался построить крепости  на
свой счет с городовым нарядом скорострельным, - земля была ему дана с такими
же условиями, как и прежде, но поселенцы освобождались от податей только  на
10 лет.
     До 1572 года в прикамских областях  все  было  тихо,  но  в  этом  году
пермский воевода донес царю, что сорок человек возмутившихся черемис  вместе
с остяками, башкирами и буинцами приходили  войною  на  Каму,  побили  здесь
пермичей, торговых людей и ватащиков 87 человек. Иоанн по этим вестям послал
Строгановым грамоту, в которой писал: "Вы  бы  жили  с  великим  береженьем,
выбрали у себя голову доброго да с ним охочих козаков, сколько приберется, с
всяким оружием, ручницами и саадаками; велели бы прибрать  также  остяков  и
вогуличей, которые нам прямят, а женам и детям их велели бы жить в  остроге.
Этих голов с охочими людьми, стрельцами,  козаками,  остяками  и  вогуличами
посылайте войною ходить и воевать  наших  изменников  -  черемису,  остяков,
вотяков, ногаев, которые нам изменили. А которые будут черемисы  или  остяки
добрые, захотят к своим товарищам приказывать, чтоб они от воров  отстали  и
нам прямили, таких вы не убивайте и берегите их, и мы их пожалуем; а которые
прежде воровали, а теперь захотят нам прямить и правду свою  покажут,  таким
велите говорить наше жалованное слово, что  мы  их  не  накажем  и  во  всем
облегчим, пусть только собираются и вместе с охочими  людьми  ходят  воевать
наших изменников, и которых повоюют, тех имение, жен  и  детей  пусть  берут
себе, и вы бы у них этого имения и пленников  отнимать  никому  не  велели".
Строгановы исполнили приказ: выбранный ими голова с охочими людьми ходил  на
государевых изменников - одних побил,  других  привел  к  шерти,  что  будут
вперед прямить государю.
     Утвердившись по ею сторону Урала, Строгановы, естественно, должны  были
обратить внимание и на земли зауральские, обещавшие им еще более выгод,  чем
страны прикамские. Случай к испрошению себе права на отыскание новых  землиц
за Уралом скоро  представился  Строгановым.  Новый  сибирский  салтан  Кучум
действовал враждебно  против  Московского  государства:  бил,  брал  в  плен
остяков, плативших дань  в  Москву;  в  июле  1573  года  сибирский  царевич
Маметкул приходил с войском на реку Чусовую проведовать дороги, как  бы  ему
пройти к Строгановским городкам  и  в  Пермь  Великую,  причем  побил  много
остяков, московских данщиков, жен  и  детей  их  в  плен  повел,  государева
посланника, шедшего в Киргиз-Кайсацкую орду, убил. Не доходя пяти  верст  до
Строгановских городков, Маметкул возвратился  назад,  испуганный  рассказами
пленников, что в городках этих собралось  много  ратных  людей.  Строгановы,
уведомивши царя о нападениях сибирского салтана и царевича, били челом,  что
они своих наемных козаков за сибирскою ратью без царского ведома послать  не
смеют, между тем как зауральские остяки просят, чтоб государь оборонял их от
сибирского салтана, а они будут платить дань в Москву; для этого бы государь
пожаловал их, Якова и Григорья Строгановых, позволил между тахчеями, на реке
Тоболе и по рекам, которые в Тобол впадают, до вершин  их,  на  усторожливом
месте крепости делать, сторожей нанимать и огненный наряд  держать  на  свой
счет, железо вырабатывать, пашни  пахать  и  угодьями  владеть.  Предложение
перенести  русские  владения  за  Урал,  приобрести  там  новых  данщиков  и
оборонять их без всяких издержек и хлопот со стороны правительства не  могло
не понравиться Иоанну; он дал Строгановым право укрепляться и за  Уралом  на
тех же  условиях,  на  каких  они  завели  селения  по  Каме  и  Чусовой,  с
обязанностию  надзирать  и  за  другими  промышленниками,  которые  вздумают
поселиться по Тоболу и другим рекам сибирским. "Где Строгановы  найдут  руду
железную, - говорит царская грамота, - то  ее  разрабатывают;  медную  руду,
оловянную, свинцовую, серную также разрабатывают на испытание. А кто  другой
захочет то же дело делать, позволять ему да и пооброчить его промысел,  чтоб
нашей казне была  прибыль;  если  кто-нибудь  за  этот  промысел  возьмется,
отписать к нам, как дело станет делаться, во что какой руды в деле пуд будет