Баториев; что для  охранения  государства  необходимо  отнять  у  Замойского
гетманство, ибо со смертию королевскою  все  правительственные  лица  должны
сложить с себя свои должности. Замойский отвечал, что  все  саны  и  почести
получил он за прямые отечеству заслуги, что слух о замыслах его относительно
Баториев - клевета, что утверждать,  будто  со  смертию  королевскою  должны
прекратиться все правительственные отправления,  противно  здравому  смыслу,
ибо именно во время  междуцарствия  государство  и  не  может  обойтись  без
начальства  военного,  без  гетмана.  Во  Львове  дело  кончилось  в  пользу
Замойского, но не так было в Варшаве на конвокационном  сейме:  Карнковский,
архиепископ гнезненский, примас, который занимал первое место в  государстве
во время междуцарствия, поддался совершенно влиянию Зборовских и  Гурки;  по
их внушению,  он  написал  к  Замойскому,  чтоб  тот  для  охранения  границ
королевства не покидал войска; отсутствие  Замойского  дало  в  сенате  верх
Зборовским. Андрей  Зборовский  явился  в  сенат  с  требованием  управы  на
Замойского,  и  когда  один  из  сенаторов,  Лесновольский,  хотел  защищать
последнего,  то  голос  его  был  заглушен  криками  и  угрозами   приятелей
Зборовского; один из них даже нацелил ружье на  Лесновольского  и  спрашивал
Зборовских: прикажут ли стрелять? За стенами  Варшавы  также  едва  дело  не
дошло  до  усобицы  между   обеими   сторонами.   Наконец   назначили   день
избирательного сейма - 30 июня 1587 года.
   Зборовские  явились  на  избрание  с  10000  войска,  в  числе   которого
находилось не мало наемников французских,  немецких,  италиянских,  чешских;
толпы эти были наняты на австрийские деньги, ибо Зборовские,  поддерживаемые
папским нунцием, Аннибалом ди Капуа, хотели избрать эрцгерцога Максимилиана,
брата императора Рудольфа II. Замойский, опираясь преимущественно на  шляхту
и поддерживаемый деньгами  вдовы  Батория,  королевы  Анны,  держал  сторону
племянника ее, шведского принца Сигизмунда, сына короля Иоанна  и  Екатерины
Ягеллон. Замойский и Гурка с  Зборовскими  расположились  военными  станами,
каждый в назначенном себе месте под Варшавою (на равнинах Воли), готовясь  в
случае нужды с  оружием  в  руках  поддерживать  своего  избранника;  но  на
противоположном берегу Вислы,  под  Каменкою,  расположились  особым  станом
литовцы, у которых был свой кандидат - царь московский.
   20 декабря 1586 года в Москве узнали  о  смерти  Батория.  Недавний  опыт
показал, как важно  было  для  Московского  государства  избрание  короля  в
Польше: Иоанн IV не хотел употребить деятельных мер для получения  польского
престола, допустил сесть на нем Баторию  и  потерял  прибалтийские  области,
принужден был заключить постыдный мир с Литвою; но Иоанн во  время  избрания
не знал еще характера Батория  и  мог  презирать  этого  бедного  средствами
князька трансильванского;  теперь  же  бояре  Феодора  не  могли  не  видать
страшной опасности, которая грозила их государству в случае, если  б  избран
был на престол  королевич  шведский  и  два  соседние  и  враждебные  Москве
государства соединились под  одним  гла1вою.  Вот  почему  в  Москве  решили
деятельно хлопотать о приобретении в Польше и особенно в Литве  приверженцев
царю Феодору.
   20 января 1587 г. уже отправлен был дворянин Ржевский в Литву  с  царскою
грамотою к панам, в которой  говорилось:  "Вы  бы,  паны  рада,  светские  и
духовные, смолвившись между собою и со всею  землею,  о  добре  христианском
порадели, нашего жалованья к себе и  государем  нас  на  Корону  Польскую  и
Великое княжество Литовское похотели, чтоб этим обоим государствам быть  под
нашею царскою рукою в общедательной любви, соединении  и  докончании;  а  мы
ваших прав и вольностей нарушать ни в чем не хотим, еще и сверх прежнего  во
всяких чинах и вотчинах прибавлять  и  своим  жалованьем  наддавать  хотим".
Кроме этой общей грамоты, посланы были отдельные к каждому вельможе: каждого
царь приглашал стараться об его избрании с  братьею  своею,  племянниками  и
целым родом. Потом каждый боярин писал к соответствующему себе по месту пану
литовскому с тем же предложением. Ржевскому дан был такой наказ: "Если  паны
литовские станут говорить, что они  государя  царя  к  себе  на  государство
хотят, но польские паны не  хотят,  и  если  они  от  королевства  Польского
отложатся, то государь будет ли за них стоять? - отвечать: сами знаете,  что
поляки верою с христианами розны, а вы, паны  рада  литовские  и  вся  земля
Литовская, с нашею землею одной веры и одного обычая,  так  вы  бы  пожелали
себе  государя  нашего,  христианского  государя,  а  если  будет  Литовское
государство соединено с Московским, то государю нашему Литовской  земли  как
не оберегать? Если  будут  оба  государства  на  всех  недругов  заодно,  то
Польская земля  поневоле  будет  присоединена  к  Московскому  и  Литовскому
государствам, а государю то и любее, что Литовское великое  княжество  будет
вместе с его  государствами.  И  как  нашему  государю  за  это  не  стоять?
Начальное государство Киевское от прародителей следует  нашему  государю,  а
теперь изневолено, от Литовского государства оторвано к Короне  Польской;  и
не  одним  Киевом  польские  люди  завладели  у  вас,  панов  литовских,  да
присоединили к Польской земле насильством; так  государю  нашему  как  всего
этого  у  поляков  не  отнять  и  к  вам  и  к  государству  Московскому  не
присоединить?"  Ржевскому  наказано  было  также:  "Увидится  с  ним  Тимоха
Тетерин, Давид Бельский, Мурза Купкеев и другие отъезжие в  Литву  и  станут
спрашивать, есть ли к ним государев приказ, то отвечать, чтоб они государева
жалованья к себе поискали, государю послужили и доброхотали; а что они  пред
государем проступили, дерзость сделали, в Литву отъехали, и они б в том себе
никакого  сомненья  не  держали:  государь  эту  вину  отдаст  им,  если  на
государствах Польском и Литовском будет и во всем их пожалует по  отечеству;
которые из них захотят быть в Русском  государстве,  тех  государь  пожалует
вотчинами и поместьями,  устроить  велит  в  Московском  государстве  по  их
достоинству; а они бы теперь государю службу свою показало: что проведают  у
панов рад о государском деле - которые  паны  захотят  к  себе  государя  на
государство и которые не захотят, - о том бы проведывая, послам сказывали  и
государю доброхотали.Если паны станут говорить,  чтоб  государь  дал  им  на
государство брата своего, царевича  Димитрия,  то  отвечать:  "Это  дело  не
сходное: царевич еще молод, всего четырех лет; а вам чего  лучше,  как  быть
под царскою рукою в обороне и жить по своим обычаям, как у вас ведется и как
вам захочется".
   Паны литовские отвечали на посольство Ржевского, что дело избрания должно
решиться на общем сейме в Варшаве, куда царь должен отправить своих  послов.
Богатый купец литовский, Лука Мамонич, имевший  торговые  связи  с  Москвою,
говорил Ржевскому от имени трех панов - Николая Радзивилла,  Льва  Сапеги  и
Федора Скумина: "Паны эти государю  радеют  и  говорят,  чтоб  государь  ваш
непременно отправил послов своих великих на елекцию (олекцею); к панам радам
и к рыцарству обеих земель прислал бы свои грамоты с любовию  и  ласкою,  не
так бы высоко было выписано в грамотах, как теперь, потому что паны польские
люди сердитые и упрямые, к ним надобно писать ласково, а  государю  великому
какой в том убыток будет? Рыцарству бы написать, что государь  их  пожалует,
заплатит им все жалованье из своей казны, чего король Стефан им не заплатил,