Ни гений, ни счастье  не изменили ему. Он придумывает план маршей
и контрмаршей, ложных атак  и ложных отступлений, смелых маневров
и быстрых движений,  посредством которых надеется разъединить три
неприятельских корпуса и потом, напав на каждый отдельно, порознь
разбить  их.   Совершеннейший  успех  оправдывает  соображения  и
надежду  великого  полководца,  которому  усердно  содействуют  и
генералы, и солдаты его армии. Тем временем как Вурмзер полагает,
что  Наполеон перед  Мантуей,  тот снимает  осаду этой  крепости,
переносится с быстротой молнии  от берегов По на берега Адижа, от
Киезы к  Минчио, и  спешит почти в  одно и то  же время навстречу
разным   неприятельским   дивизиям,   разбивает,   рассеивает   и
уничтожает их  в нескольких сражениях, которые  названы кампанией
пяти  дней и  происходили  под Сало,  Лонадо, Кастильоне  и проч.
Почти  во  всех  этих   битвах,  гибельных  для  австрийцев,  ими
руководил  Квознадович;  но  в  сражении  при  Кастильоне,  самом
бедственном для неприятеля, разбит сам Вурмзер.

В донесении  своем Директории от 19  термидора IV года (6 августа
1796), которое  победитель писал на самом  поле битвы, он говорит
так:

"Двадцать тысяч человек свежего войска, присланные в подкрепление
австрийской армии в Италии,  чрезвычайно ее усилили, и было общее
мнение, что австрийцы скоро будут в Милане...

Неприятель,  идя от  Тироля через  Бресчиу и Адиж,  окружал меня.
Если французская  армия была слишком слаба,  чтобы устоять против
соединенных неприятельских дивизий,  то могла, однако, разбить их
каждую порознь,  а положение  наше было посередине  этих дивизий.
Поэтому я мог,  быстро отступив, окружить неприятельскую дивизию,
пришедшую через Бресчиу, совершенно разбить или взять ее в плен и
потом возвратиться на Минчио,  атаковать Вурмзера и принудить его
уйти обратно  в Тироль; но для  исполнения этого плана нужно было
снять в  двадцать четыре  часа осаду Мантуи,  которая готова была
сдаться, немедленно  перейти Минчио и не  дать неприятелю времени
окружить меня.  Счастье способствовало  удаче этого плана,  и его
последствиями были сражение под Дедзендзано, две битвы при Сало и
битвы под Лонадо и Кастильоне...

Шестнадцатого числа, на утренней  заре, мы сошлись с неприятелем:
генерал  Гюйо (Guieux),  который командовал нашим  левым флангом,
должен был  атаковать Сало;  генерал Массена, стоявший  в центре,
должен  был атаковать  Лонадо; генерал Ожеро,  командующий правым
флангом,   должен  был   вести   атаку  со   стороны  Кастильоне.
Неприятель, вместо  того чтобы  принять положение оборонительное,
сам напал  на авангард  Массены, находившийся в  Лонадо; авангард
этот окружен австрийцами, генерал Дижон взят в плен, и неприятели
отбили  у нас  три орудия  конной артиллерии. Тогда  я немедленно
приказал полубригадам восемнадцатой и тридцать второй построиться
в  густые батальонные  колонны; и  в то  время как  они старались
пробиться сквозь  неприятеля, он  начал растягивать свою  линию в
намерении окружить и их.  Этот маневр показался мне ручательством
за наш  успех. Массена выслал только  нескольких застрельщиков на
фланги неприятеля, чтобы задержать их движение, и первая колонна,
добравшись   до  Лонадо,   ударила  по   неприятелю;  пятнадцатый
драгунский полк кинулся на австрийских уланов и взял обратно наши
пушки.

Неприятель  расстроен в  одну  минуту. Он  хотел ретироваться  на
Минио; я  приказал моему адъютанту, Жюно,  принять начальство над
моей ротой  колонновожатых, преследовать неприятеля  и прежде его
прийти к Дедзендзано. Жюно встретил бегущего полковника Бендера с
частью его  улан и напал на них; но, не желая  бить их с тылу, он
принял вправо и напал  с фронта, ранил полковника, которого хотел
взять в плен, но  был сам окружен, сбит с лошади и поражен шестью
сабельными ударами, которые, надеюсь, не будут смертельны.

Неприятель ретировался на Сало:  но это селение было в наших руки
и неприятельская дивизия, скитающаяся  в горах, почти вся взята в
плен.  Тем  временем Ожеро  пошел  на Кастильоне  и овладел  этой
деревней; он вынужден был целый день сражаться против неприятеля,
вдвое сильнейшего; артиллерия, пехота, кавалерия, все войска наши
превосходно  исполняли свою  обязанность, и в  этот достопамятный
день нериятель  совершенно разбит  на всех пунктах.  Он потерял в
этот день двадцать орудий,  от двух до трех тысяч человек убитыми
и  ранеными  и  четыре  тысячи  пленными,  в  числе  которых  три
генерала.

Весь день семнадцатого числа Вурмзер занимался собранием остатков
своей  армии, присоединением  к себе  своих резервов,  взятием из
Мантуи всего, что мог оттуда взять, и построением своего войска в
боевой  порядок  в  долине  между деревней  Сканелло,  к  которой
примкнул правым флангом, и Киезою, к которой прислонился левым.

Участь Италии все еще оставалась нерешенной.

Вурмзер  собрал   корпус  в  двадцать  пять   тысяч  человек  при
многочисленной коннице и  чувствовал, что может попытать счастья.
Я, со своей стороны,  приказал сосредоточиться всем моим войскам,
а сам отправился в  Лонадо, чтобы лично посмотреть, много ли могу
отделить оттуда  людей в помощь моим  главным силам. Но каково же
было  мое  удивление, когда  я  застал  в Лонадо  неприятельского
парламентера,  который   принес  начальнику  нашего  отряда,  там
расположенного, предложение сдаться, потому что отряд его окружен
со  всех сторон. И  в самом  деле, кавалерийские ведеты  дали мне
знать,  что многие  неприятельские колонны  подходят уже  к нашим
аванпостам,  и что дорога  от Бресчии  к Лонадо уже  перерезана у
моста Сан-Марко.  Я тотчас понял, что  эти неприятельские колонны
не что иное, как  остатки разбитой дивизии, которые соединились и
ищут средств открыть себе свободный путь.