битвы и  шесть сражений, взяли около  двадцати пяти тысяч человек
пленными, в  том числе трех генералов,  двенадцать или пятнадцать
полковников, взяли двадцать знамен, шестьдесят орудий и убили или
ранили по крайней мере шесть тысяч неприятелей".

Столько бедствий  должны были  приготовить и склонить  Вурмзера к
неизбежной  капитуляции. Когда  дело  дошло до  нее, он  отправил
генерала  Кленау, своего  старшего адъютанта, в  главную квартиру
Серюрие, расположенную  в Ровербелло; но Серюрие  не хотел ничего
слушать  без позволения главнокомандующего.  Наполеону вздумалось
инкогнито   присутствовать   при   переговорах.   Он  приехал   в
Ровербелло, закутался  в свой  плащ и принялся  писать. Между тем
как Кленау и Серюрие  вели переговоры, он отмечал свои условия на
самих полях предложений Вурмзера  и когда кончил, то, обращаясь к
австрийскому генералу, который, вероятно, принимал его до тех пор
за  простого штабного  писаря,  сказал: "Если  б у  Вурмзера было
только  на  восемнадцать  или   двадцать  дней  провианта,  а  он
предложил бы  о сдаче,  так не стоил бы  честной капитуляции. Вот
мои условия,  - промолвил он, отдавая  бумаги Серюрие. - Заметьте
особенно,  что я  оставляю  ему личную  свободу; это  потому, что
уважаю  его  заслуги и  преклонные  года  и не  хочу навлечь  ему
неприятностей  от его  домашних недоброжелателей. Если  он завтра
отворит нам  ворота Мантуи, то условия,  которые я написал здесь,
будут сохранены; если же  он промедлит две недели, месяц, два, то
условия  эти  все-таки  не  изменятся.  Пусть же  не  сдается  до
последнего куска хлеба. Я сейчас иду переправляться через По; иду
на Рим.  Теперь вы  знаете мои намерения: подите,  донесите о них
вашему генералу".

Кленау,  изумленный  встречей с  французским главнокомандующим  и
полный удивления  и благодарности  ко всему, что  от него слышал,
признался,  что  у Вурмзера  осталось  провианта  только на  трое
суток.  Престарелый  фельдмаршал   тронут  был  не  менее  своего
адъютанта,  узнав   о  происходившем  в   Ровербелло,  и  доказал
искреннюю признательность свою  к Наполеону тем, что предуведомил
о сделанном  тогда в  Романьи заговоре отравить  его. Впрочем, за
отсутствием Наполеона, Мантуя сдана Серюрие (1 февраля 1797).

Через три  дня после занятия Мантуи  Бонапарт, недовольный Папой,
направил одну  колонну своих войск на  Рим и 6  февраля 1797 года
издал  в  главной  своей  квартире Болонье  прокламацию,  которая
начиналась так:

"Французская  армия   вступает  в  папскую   область;  она  будет
покровительствовать религии и народу.

Французский солдат  несет в одной руке  штык, верное ручательство
за   победу,   а  другой   предлагает   мир,  покровительство   и
безопасность... Горе  тем, которые захотят навлечь  на себя войну
со  всеми  ее ужасами  и  месть  армии, которая  в течение  шести
месяцев взяла  в плен  сто тысяч человек,  овладела четырьмястами
орудиями, ста  десятью знаменами и  истребила пять неприятельских
армий..."

Отпор со стороны Папы не мог быть возможным.

Пий  VI, угрожаемый  в  своей столице,  вынужден был  отложить до
времени употребление иных мер и поспешил заключить мир, который и
был   подписан  19   февраля  на   следующих  условиях:   1)  Его
святейшество отказывается  от всех своих притязаний  на Авиньон и
Венессенское   графство;  2)   Он  на  вечные   времена  уступает
французской республике Болонью, Феррару и Романью; 3) Кроме того,
он,  по  просьбе  генерала  Бонапарта, уступает  также  некоторые
художественные предметы, как-то: Аполлона Бельведерского, картину
Преображения работы Рафаэля и  тому подобное; 4) Его святейшество
возобновляет в  Риме Французскую  школу и платит,  в виде военной
контрибуции, тринадцать  миллионов серебряной монетой или другими
драгоценностями.  К этому  трактату  Пий VI  прибавил 22  февраля
грамоту, в которой назвал Бонапарта возлюбленным сыном.

Между тем Австрия все  еще продолжала военные действия. Эрцгерцог
Карл  послан  в  Италию  и  принял  начальство  над  австрийскими
войсками. Полагая,  -что Наполеон  занят теперь делами  с Папой и
отвлек  к    Риму  значительную  часть   своих  сил,  он  захотел
воспользоваться  его  отсутствием,  чтобы  ускорить нападение,  и
принудил генерала  Гюйо перейти  обратно за Бренту.  Но эрцгерцог
вскоре увидел, что обманулся. Наполеон, который отрядил на Рим не
больше четырех или пяти тысяч человек, вдруг очутился на Бренте и
в начале  марта занял  под свою главную  квартиру Бассано, откуда
издал прокламацию, которой вот начало:

"Воины!

Взятием Мантуи окончилась кампания,  которая стяжала вам права на
вечную признательность отечества.

Вы  остались  победителями в  четырнадцати  генеральных битвах  и
семидесяти  сражениях;  вы взяли  у  неприятеля  более ста  тысяч
человек пленных,  пятьсот полевых  и две тысячи  тяжелых орудий и
четыре понтонных экипажа.

Контрибуции,  наложенные на  земли,  вами завоеванные,  кормили и
содержали всю армию и выплачивали ей жалованье во все продолжение
кампании;  сверх  того,  вы  отослали еще  тридцать  миллионов  в
Министерство финансов для оказания помощи общественной кассе.

Вы  обогатили  парижский  музей  более тремястами  художественных
предметов, этими высокими  произведениями древней и новой Италии,
на собрание которых нужно было тридцать веков времени.