опустила  глаза,  чтобы  скрыть  свое  удовольствие, Вер, к которому подошли
художники, вскричал, подтолкнув локтем префекта Титиана:
     - Прелестна, очаровательна! Точно Роксана, сорвавшаяся с картины!     ______________
     до н.э. Аэтиона.

     Арсиноя  слышала  эту  похвалу  и, подозревая, что она относится к ней,
смутилась   еще  больше  прежнего.  Ее  застенчивая  улыбка  превратилась  в
выражение  веселой, хотя и робкой надежды на счастье, которое страшило своим
величием.
     В  эту минуту один из художников произнес ее имя, и, когда она решилась
поднять  глаза,  чтобы  посмотреть,  не  Поллукс ли это, она заметила богача
Плутарха,  который  со  своими  живыми  костылями  и  с  сухопарым торговцем
художественными  произведениями  Габинием  осматривал ряды женщин и девушек,
стоявших рядом с нею.
     Скоро  Плутарх  очутился  совсем  близко  от  нее, подойдя вприпрыжку с
помощью  своих живых подпор; он отстранил Габиния, поцеловал тыльную сторону
собственной  руки,  сделал  ею  знак Арсиное и, подмигнув ей своими большими
глазами, сказал:
     - Знаю,  знаю!  Нечто  подобное  нелегко  забывается.  Слоновая кость и
красные кораллы.
     Арсиноя  испугалась;  кровь отхлынула от ее щек, вся радость исчезла из
ее сердца, когда старик велел поставить себя против нее и ласково сказал:
     - Ба!   Бутончик  из  папирусной  мастерской  между  гордыми  розами  и
лилиями!  Из  мастерской  - прямо в мое собрание! Ничего, ничего, на красоту
везде  смотрят с удовольствием. Я не спрашиваю, как ты попала сюда, а только
радуюсь.
     Арсиноя  наполовину  закрылась рукою, но он три раза дотронулся средним
пальцем  до  ее  белого  плеча  и заковылял дальше, тихонько посмеиваясь про
себя.
     Габиний  услыхал  слова Плутарха и, когда они отошли на несколько шагов
от Арсинои, спросил его с живым негодованием:
     - Так  ли  я  слышал?  Работница из твоей мастерской здесь, среди наших
дочерей?
     - Ну  да;  пара  рабочих  рук  среди  совсем праздных, - весело ответил
старик.
     - И она втерлась сюда! Надо ее удалить.
     - Ни в коем случае! Она очаровательна!
     - Это возмутительно! Здесь, в этом собрании!
     - Возмутительно?  -  переспросил  его  Плутарх. - Нисколько! Не следует
быть  таким  разборчивым. Не можем же мы набрать дочерей одних антикваров. -
Затем  он  прибавил  успокаивающим  тоном:  -  Я  хотел  сказать, что твоему
тонкому  чутью  к красоте форм должно бы понравиться это милое существо. Или
ты  боишься, что она покажется художникам более подходящей для роли Роксаны,
чем  твоя  прелестная  дочь?  Послушаем-ка,  что  говорят господа вон на той
стороне. Посмотрим, что у них там такое.
     Эти  слова  относились  к  громкому разговору, поднявшемуся возле мест,
где сидели префект и претор.
     Эти  два  человека  и  с ними большинство живописцев и скульпторов были
того мнения, что Арсиноя в роли Роксаны произвела бы изумительный эффект.
     Они  доказывали,  что  она  и  фигурой и лицом необыкновенно напоминает
прекрасную   дочь  бактрийского  царя,  как  ее  изобразил  Аэтион,  картина
которого  положена в основу этой части представления. Только ваятель Папий и
двое  из  его  товарищей  объявили  себя  решительно против этого выбора и с
жаром  уверяли, что только одна, а именно Праксилла, дочь антиквара Габиния,
была  бы достойна выступить перед императором в роли невесты Александра. Все
трое  находились  в деловых отношениях с отцом этой стройной и на самом деле
очень  красивой  девушки  и  желали  угодить  богатому и ловкому продавцу их
произведений.  От усердия они перешли даже на запальчивый тон, когда Габиний
приблизился  вместе  с  Плутархом  к  спорившим  и  они были уверены, что он
слышит их.
     - И  кто такая та другая девушка? - спросил Папий, указывая на Арсиною,
когда  Плутарх  и Габиний подходили к ним. - Против ее красоты ничего нельзя
сказать;  но  она  более  чем  просто одета, на ней нет никаких украшений, о
которых  стоило  бы говорить, и можно поставить тысячу против одного, что ее
родители  не  в  состоянии  снабдить  ее  такими  богатыми платьями и такими
драгоценностями,  в  которых,  конечно, не должно быть недостатка у Роксаны,
выходящей  замуж  за  Александра. Азиатка должна выступить в шелке, золоте и
драгоценных  каменьях.  Мой  друг сумеет одеть свою Праксиллу так, что блеск
ее  наряда изумил бы даже самого великого македонского царя. Но кто отец той
хорошенькой  девочки,  к  которой  довольно  хорошо идут эти голубые ленты в
волосах, две розы и белое платьице?
     - Твое  соображение  верно,  Папий,  -  прервал  его  Габиний  с  сухой
резкостью.  -  О  девушке,  о  которой  вы говорите, не может быть и речи. Я
говорю  это  не  ради  моей  дочери, а потому, что все неблагопристойное мне
неизвестно.  Едва  ли  можно  понять, откуда это молодое создание почерпнуло
смелость  втереться  сюда.  Правда,  хорошенькое  личико  отпирает  замки  и
отодвигает  засовы,  но она - прошу не пугаться - она не более как работница
из папирусной мастерской нашего доброго хозяина Плутарха.
     - Это неправда, - прервал его Поллукс с негодованием.
     - Сдержи  свой  язык, молодой человек, - отвечал Габиний. - Я беру тебя
в свидетели, благородный Плутарх.
     - Пусть  она  будет чем хочет, - отвечал старик с досадой. - Она похожа
на  одну  из  моих  работниц,  но если бы даже она пришла прямо от стола, на
котором  склеивают  папирус,  то с таким лицом и с такой фигурой она была бы
здесь и везде совершенно у места. Таково мое мнение.
     - Браво,  мой прекрасный друг! - вскричал Вер и кивнул старику. - Таким
исключительно  очаровательным  созданиям,  как та девушка, император придает
гораздо  больше  значения,  чем вашим старым грамотам на звание гражданина и
туго набитым кошелькам.
     - Совершенно  верно,  - подтвердил префект. - В том же, что она девушка
свободная,  а  не  раба,  я  готов поклясться. Друг Поллукс, ты вступился за
нее; что тебе известно о ней?
     - То,  что  она  дочь  дворцового  управителя Керавна, которую я знаю с
детства,  -  отвечал  молодой  художник. - Он римский гражданин, и притом из
старинного македонского дома.
     - Может быть, даже царской крови, - заметил, улыбаясь, Титиан.
     - Я   знаю  этого  человека,  -  поспешно  проговорил  Габиний.  -  Это
надменный шут с весьма скудными средствами.