- Мне   думается,   -  с  аристократическим  спокойствием  прервал  Вер
возбужденного  купца скорее скучающим, чем нелюбезным тоном, - мне думается,
что  здесь  неуместно держать речи относительно характера отцов этих девушек
и женщин.
     - Но  он  беден!  -  вскричал антиквар с раздражением. - Несколько дней
тому  назад  он  предлагал  мне  купить  его  жалкие редкости; я, однако, не
мог...
     - Нам  жаль  тебя,  если  эта сделка не состоялась, - снова прервал его
Вер,  на  этот  раз  с  изысканной вежливостью. - Подумаем прежде о лицах, а
потом уже о нарядах. Итак, отец этой девушки римский гражданин?
     - Член Совета и в своем роде родовитый человек, - сказал Титиан.
     - А  мне,  -  прибавила его супруга Юлия, - нравится эта очаровательная
девушка,  и  если  ей  достанется  главная  роль,  а  ее  отец беден, как ты
утверждаешь,  мой  друг,  то  я  позабочусь  о  ее наряде. Император будет в
восторге от такой Роксаны.
     Адвокаты  Габиния  замолчали;  сам он трясся от разочарования и злости,
но  его  гнев  достиг  высшей  степени,  когда Плутарх, которого он, как ему
думалось,  прежде  привлек  на  сторону  своей  дочери,  попытался  еще ниже
обыкновенного  склонить  свой  и  без  того  согбенный  корпус перед Юлией и
произнести с изящным жестом сожаления:
     - Вот  обманул  же меня на этот раз мой глаз знатока! Девочка похожа на
одну  из  моих  работниц,  очень  похожа;  но  теперь я хорошо вижу, что она
бесспорно  обладает  чем-то  таким,  чего  той  недостает.  Я ее оскорбил, и
потому  я  у  нее в долгу. Не позволишь ли ты мне, благородная госпожа Юлия,
доставить  в  твое  распоряжение  украшения  для  наряда нашей Роксаны? Мне,
может  быть,  посчастливится  найти  что-нибудь  хорошенькое.  Милое дитя! Я
сейчас  иду  извиниться  перед  нею  и  объявить ей наше желание. Позволишь,
благородная госпожа Юлия? Позволяете, господа?
     Через  несколько  минут  на  всей  сцене, а вскоре затем и в зале стало
известно, что дочь Керавна избрана для роли Роксаны.
     - Кто такой Керавн?
     - Как  могла  ускользнуть эта выдающаяся роль от дочерей почтеннейших и
богатейших домов Александрии?
     - Так  всегда  и  должно  быть,  когда  дают волю этому непочтительному
народу - художникам!
     - Откуда  возьмет бедняжка таланты, чтобы заплатить за костюм азиатской
царевны, невесты Александра?
     - Об этом позаботятся богатый Плутарх и супруга префекта.
     - Нищие!
     - Как   пристали   бы   нашим   дочерям   драгоценные   каменья  нашего
собственного дома!
     - Неужели  мы  будем показывать императору только хорошенькие рожицы, а
не то, чем мы богаты, что есть у нас?
     - А  что,  если  Адриан спросит об этой Роксане и придется сказать ему,
что ей сделали наряд в складчину?
     - Подобные вещи возможны только в Александрии.
     - Говорят,  будто  она работает в мастерской Плутарха. Это, разумеется,
неправда;   однако   же  этот  старый  нарумяненный  повеса  все  еще  любит
хорошенькие  личики. Это он контрабандой ввел ее сюда, поверьте мне! Дыма не
бывает без огня, а что она получает деньги от старика - это бесспорно.
     - За что?
     - Если  хочешь это знать, спроси у жреца Афродиты. Тут нечему смеяться,
это позорно, возмутительно!
     Подобными  замечаниями  встречена  была  весть  об избрании Арсинои для
роли  Роксаны,  а  в  душе  Габиния  и  его дочери она возбудила ненависть и
горькую злобу.
     Праксилла  была  занесена  в  список  в качестве подруги невесты, и она
подчинилась  этому  без  сопротивления.  Но  при возвращении домой она молча
кивнула отцу головой, когда тот сказал ей:
     - Пусть  теперь  все идет своим путем. За несколько часов перед началом
представления я объявлю им, что ты заболела.
     Но избрание Арсинои вызвало также и радость.
     Наверху  в  средних  рядах  театра сидел Керавн с широко расставленными
ногами,  сопя  и  пыхтя  от  несказанного  удовольствия и слишком гордый для
того,  чтобы  убрать  ноги  даже  тогда,  когда  брат  архидикастапротиснуться возле его фигуры, занимавшей два места.
     ______________
     
     Арсиноя,  от тонкого слуха которой не ускользнули ни обвинения Габиния,
ни  защита честного верзилы Поллукса, сначала готова была провалиться сквозь
землю  от  стыда  и  страха; но теперь ею овладело такое ощущение, как будто
она могла летать, подобно окрыленному Счастию.
     Никогда  еще она не радовалась так сердечно и едва вошла со своим отцом
в  первый  темный  переулок,  как бросилась ему на шею, поцеловала его в обе
щеки  и  затем  рассказала  ему,  как добра была к ней госпожа Юлия, супруга
префекта,  и  с  какой  сердечной  любезностью  вызвалась  заказать  для нее
дорогую одежду.
     Керавн  не имел ничего против этого и, к удивлению, не счел ниже своего
достоинства,  чтобы Арсиноя получила украшения для своего наряда от богатого
Плутарха.
     - Все  видели,  -  сказал он с пафосом, - что нам нечего бояться делать
то  же,  что  и  другие  граждане;  но,  чтобы  сделать  свадебный наряд для
Роксаны,  нужны  миллионы;  и  что  мы  не  обладаем  ими  - в этом я охотно
сознаюсь  своим друзьям. Откуда бы ни явился наряд, это безразлично; так или
иначе,  ты  будешь первая между первыми девушками города, и потому я доволен
тобою,  мое дитя. Завтра состоится последнее собрание, и, может быть, Селена
тоже  получит  выдающуюся роль. К счастью, у нас нет недостатка в средствах,
чтобы одеть ее прилично... Когда примет тебя супруга префекта?
     - Завтра около полудня.
     - Так завтра мы купим новое хорошее платье.
     - Но  хватит  ли  денег  также и на браслет получше? - спросила Арсиноя
ласкающимся тоном. - Мой так узок и беден.
     - Ты   его  получишь,  так  как  заслужила  его,  -  отвечал  Керавн  с
достоинством.  - Ты должна потерпеть до послезавтрашнего дня: завтра золотых
дел мастера не торгуют по случаю праздника.
     Арсиноя  еще  никогда не видела отца таким веселым и разговорчивым, как
теперь,  а  между  тем  путь от театра до Лохиады был некороток, и уже давно
прошел тот ранний час, в который Керавн обыкновенно ложился спать.