- Нет,  - отвечала Селена с прежней горечью, вошедшей у нее в привычку,
-  боги отняли ее у нас. Ей теперь еще не было бы, как и тебе, сорока лет, и
она  была бы так же красива и ласкова, как ты. Когда она умерла, то оставила
кроме  меня еще семерых детей, все маленькие, и между ними одного слепого. Я
самая старшая и делаю для них, что могу, чтобы они не погибли.
     - Бог поможет тебе в этом прекрасном деле.
     - Боги!  -  вскричала  Селена  с  горечью. - Они позволяют им расти; об
остальном должна заботиться я одна. Ах, моя нога, моя нога!
     - О ней мы теперь и подумаем прежде всего. Твой отец жив?
     - Да.
     - И он не должен знать, что ты работаешь здесь?
     Селена кивнула головой.
     - Он беден, но знатного происхождения?
     - Да.
     - Кажется,  идет  врач. Но неужели я не узнаю имени твоего отца? Однако
это нужно, чтобы доставить тебя домой.
     - Я  дочь  управляющего  дворцом  Керавна,  и  мы  живем  во  дворце на
Лохиаде,  - отвечала Селена с быстрой решимостью, но тихим шепотом, чтобы ее
не   услышал  врач,  отворивший  дверь  комнаты.  -  Никто,  а  мой  отец  в
особенности, не должен знать, что мы делаем здесь.
     Вдова   успокоительно  кивнула  головой,  поклонилась  пожилому  врачу,
который  явился  в  мастерскую  вместе  со  своим  помощником, подвела его к
больной,  освежила  мокрым  полотенцем лоб и рану девушки, поддерживала ее и
целовала  в  щеку,  когда боль становилась невыносимой, между тем как старый
врач   осматривал  больную  ногу  и  разрезал  острыми  ножницами  ремни  на
поврежденной  лодыжке.  Несколько  стонов,  вырвавшихся  из груди, несколько
внезапных  криков  выдавали,  какую  страшную,  нестерпимую боль чувствовала
Селена.
     Когда  наконец  ее  нежная,  прекрасной формы, но теперь обезображенная
большой  опухолью  нога  была освобождена от уз и лодыжка выдержала давление
пальца врача, он вскричал, обращаясь к своему помощнику:
     - Посмотри,  Ипполит,  с  этой  штукой  девушка  шла  по улице! Если бы
кто-нибудь  другой  рассказал мне об этом случае, я ответил бы ему, чтобы он
приберег  эту  ложь  для себя. Фибула на суставе треснула пополам, и девушка
бежала  с  переломленной  костью  дальше,  чем я могу пройти пешком. Клянусь
собакой,  девушка,  это  будет  чудом,  если  ты не останешься хромой на всю
жизнь!
     Утомленная  до  смерти,  Селена  слушала врача с закрытыми глазами. При
последних словах она слегка пожала плечами, презрительно скривив губы.
     - Остаться  хромой  или нет тебе все равно? - спросил старик, от острых
глаз  которого  не  ускользало  ни одно движение пациентки. - Это твое дело;
мое  же  дело  -  позаботиться о том, чтобы ты из моих рук не вышла калекой.
Случай  совершить  чудо  представляется нам не каждый день, и, к счастью, ты
сама  даешь  мне  дельного помощника, не какого-нибудь там сердечного дружка
или  другого  парня  в  этом  роде (хотя ты непозволительно красива), а свою
чудную,  чудную,  здоровую юность. Дыра на голове тоже воспалена больше, чем
следует. Освежайте ее почаще прохладной водой. Где ты живешь, девушка?
     - На  расстоянии  около  получаса  отсюда,  -  отвечала за Селену вдова
Анна.
     - Так далеко ее теперь нельзя даже нести на носилках, - сказал врач.
     - Я  должна  отправиться  домой!  -  вскричала Селена решительно, делая
попытку подняться.
     - Вздор!  - вскричал врач. - Кроме того, я просил бы не делать подобных
движений.  Спокойно  лежать, терпеть, быть послушной, иначе эта дурная штука
еще  прескверно  кончится.  Лихорадка  уже  началась  и  сегодня вечером еще
усилится.  Она  не  имеет  никакого  отношения  к  сломанной  ноге и связана
главным  образом  с  воспаленной раной на голове. Нельзя ли, - продолжал он,
обращаясь  к  Анне,  -  устроить  ей  здесь постель, на которой она могла бы
лежать до тех пор, пока мастерская не откроется снова?
     - Скорее  я  умру!  - вскричала Селена и попыталась высвободить ногу из
рук врача.
     - Тише,  тише, милая девочка, - упрашивала вдова успокаивающим тоном. -
Я  знаю,  куда тебя отнести. Мой дом находится в саду госпожи Павлины, вдовы
Пудента,  недалеко,  у  самого моря, не дальше тысячи шагов отсюда. Там ни в
мягкой  постели,  ни в заботливом уходе недостатка не будет. Хорошие носилки
готовы, и мне кажется...
     - Это  все-таки  порядочно далеко, - прервал ее врач, - но, разумеется,
за  нею  нигде не может быть лучшего ухода, чем у тебя, Анна. Так попробуем;
и  я  провожу  ее,  чтобы переломать ноги проклятым носильщикам, если они не
будут идти ровным шагом.
     Селена  не  противилась  этому  распоряжению  и  охотно  приняла питье,
поданное  ей  врачом,  но  тихо  плакала,  когда  ее укладывали на носилки и
осторожно положили подушку под ногу.
     На  улице,  куда  ее  вынесли  через  боковые ворота, ее сознание вновь
затуманилось,  и  точно  сквозь  сон  слышала она голос врача, напоминавшего
носильщикам  об  осторожности,  точно  сквозь  сон  видела  на  улице людей,
проходивших  мимо  нее  или  проезжавших  верхом  и  в  повозках.  Затем она
заметила,  что  ее  несут через большой сад, и наконец смутно почувствовала,
как ее укладывают в постель.
     С  этих  пор ею овладели грезы, но неоднократные подергивания лица и по
временам  быстрое  движение  руки,  хватавшейся  за  голову, доказывали, что
действительность не вполне ушла от нее.
     Вдова  Анна  сидела  у ее постели и действовала в точности по указаниям
врача,  который  оставил  Селену  только тогда, когда остался вполне доволен
постелью и положением на ней больной.
     Мария  сидела  возле  вдовы  и помогала ей смачивать компрессы и делать
бинты из старого белья.
     Когда  Селена  начала дышать ровнее, вдова Анна сделала своей помощнице
знак придвинуться к ней как можно ближе и тихо спросила:
     - Можешь  ли ты остаться здесь до завтрашнего утра? Мы должны ухаживать
за  больной попеременно, потому что, может быть, нам придется не спать много
ночей. Какой сильный жар в ране на голове!
     - Да,  - отвечала Мария, - только я должна сказать матери, чтобы она не
беспокоилась.
     - Хорошо,  в  таком случае сходи, пожалуйста, еще в одно место, так как
я теперь не могу оставить бедняжку.
     - Ее родные будут беспокоиться.
     - К  ним-то  тебе и нужно сходить; но никто, кроме нас двоих, не должен
знать,  кто  она.  Вели  вызвать сестру Селены и расскажи ей, что случилось.
Если  ты застанешь дома ее отца, то скажи ему, что я ухаживаю за его дочерью