- Надеюсь  на  тебя,  Евстигней.  Коль  продашь  выгодно и деньги
привезешь - быть тебе в первых купцах московских.
     - Не подведу, милостивец.

ГЛАВА 8
                          ЛИХОЙ КАЗАК ГАРУНЯ

     Казаки выехали на крутой яр, и перед ними распахнулась величавая,
сияющая  в  лучах  теплого ласкового солнца,  полноводная,  раздольная
Волга.
     - Лепота-то  какая!  - ахнул Нечайка Бобыль,  сдвигая на кудлатый
затылок шапку.
     - Лепота! - поддакнули казаки.
     Левобережье золотилось   песчаными   плесами   и   отмелями,    с
бесчисленными  зелеными  островками,  над  которыми носились крикливые
чайки.  Болотников глядел на синие воды,  на заливные луга  с  тихими,
сверкающими  на солнце озерцами,  на голубые заволжские дали и думал с
каким-то приподнятым, бодрящим душу упоением:
     "Велика ты, Волга-матушка! Раздольна... Сесть бы сейчас в стружок
и плыть-тешиться на край света. И ничего-то бы не ведать - ни горя, ни
печали... Ох, велика да раздольна!"
     Долго любовались казаки матушкой Волгой,  долго не отрывали  глаз
от безбрежных заречных просторов.
     - Дошли к сестрице донской, - тепло молвил дед Гаруня. - Почитай,
лет двадцать Волги не видел. И красна ж ты, матушка!
     Когда собирались в далекий поход, деда Гаруню брать не хотели. Но
тот так заершился, так вскипел сердцем, что казаки смирились.
     - Ладно, дед, возьмем. Но пеняй на себя.
     - А  пошто  мне пенять,  вражьи дети!  Да я любого хлопца за пояс
заткну.  И глаз востер,  и рука крепка,  и в седле молодцом!  -  шумел
Гаруня.
     Дед и впрямь  оказался  молодцом.  Не  ведал  он  ни  устали,  ни
кручины,  даже  в  сечи  ходил.  Но  в  битвах его оберегали пуще отца
родного, заслоняя от неприятельских ударов.
     На волжской   круче   донцы  сделали  привал.  Болотников  созвал
начальных людей на совет. То были казаки, возглавлявшие сотни.
     - Войску  нужны  струги,  - молвил Болотников.  - Где и как будем
добывать?
     Старшина призадумалась.
     - Встанем тут да караван подождем.  Самая пора купчишкам плыть, -
высказался Степан Нетяга.
     - Караваны-то пойдут, но как их взять, Степан? - спросил Нагиба.
     - Ночью.   Как  пристанут  к  берегу,  так  и  возьмем.  Лишь  бы
выследить.
     - Плохо  ты  знаешь купцов,  - усмехнулся Болотников.  - Спроси у
Васюты,  что это за люди.  Видел ты когда-нибудь, Шестак, чтоб купцы к
берегу приставали?
     - Чать,  они не дураки. Ночами купцы на воде стоят. Волга - самая
разбойная река. Вылезут ли гости на берег?
     - Вестимо,  друже,  - кивнул Болотников.  -  Купцов  врасплох  не
возьмешь.
     - Как же быть, атаман? - развел руками Нагиба.
     - Без  челнов  на  Волге,  как  без  рук.  Не вплавь же на купцов
бросаться, - сказал Нечайка.
     - А  може,  на  Саратов двинем?  - предложил Васюта.  - Там судов
завсегда вдоволь. Купчишек в воду, а сами за весла.
     - А что,  батько, дело гутарит Васька, - одобрил Нечайка. - Ужель
не отобьем струги?
     - Можем и не отбить.
     - Так мы наскоком,  батько.  Враз стрельца одолеем!  -  загорелся
Нечайка.
     - Ишь,  какой ловкий,  - вновь усмехнулся Болотников.  -  Поедешь
пировать, да как бы не пришлось горевать. Стрелец ноне тоже ученый.
     Но как казаки ни думали,  как ни гадали,  так  ни  к  чему  и  не
пришли.  Правда,  у  Болотникова  зрела  одна задумка,  но вначале ему
захотелось потолковать с дедом Гаруней.
     - Гутаришь, бывал здесь, дедко?
     - Бывал,  - степенно кивнул Гаруня,  покуривая люльку. - Мы тут с
Ермаком Тимофеевичем всю Волгу облазили. Гарный был атаман!
     - А есть тут на берегах деревеньки?
     - В те года,  почитай, и не было. Опасливо тут деревеньки рубить,
ногаи под боком. Народ к городам жмется.
     - Тогда и вовсе худо.
     - А пошто те посельники, атаман?
     - Посельники  на  реке  без челнов не живут.  Плыли мы с Васютой,
видели. Но то было до Тетюшей.
     - Далече,  атаман, - дед Гаруня, окутывая старшину клубами едкого
дыма, подумал малость и молвил. - Есть песельники, хлопцы.
     Все уставились на деда, а тот выбил из трубки пепел и продолжил:
     - И челны у них были.  Живут в лесах дремучих,  на  Скрытне-реке.
Верст сто отсель. То плыть вверх по Волге, до Большого Иргиза. Река та
в Волгу впадает.  А  супротив,  на  правом  берегу  -  горы  да  леса.
Глухомань! Вот туда-то и сунемся, дети, там и струги добудем.
     - В глухомани?.. Околесицу несешь, дед, - фыркнул Нетяга.
     - Околесицу? - осерчал Гаруня. - Нет, вы слышали, дети? Сбрехал я
хоть раз?
     - Не сбрехал, дедко.
     - Гутарь дале!
     - Гутарю,   дети...   Там,   средь   глухомани,   речонка  бежит.
Неприметная речонка.  Версты  две  по  ней  проплыть  -  и  крепостица
откроется.
     - Чья, дедко?
     - Экой ты будоражка,  Нечайка...  Крепостица та русская. Мужики в
ней от бояр укрылись.  Чертов угол, трущоба. Туды не токмо стрелец, но
и медведь забоится ступать.
     - Как же ты там с Ермаком очутился? - полюбопытствовал Васюта.
     - Э,  хлопец.  Ермак и не в такие края забирался.  Аль не слышал,
что он Сибирь покорил?
     - Как  не  слышать,  дедко.  О  том и стар и мал наслышан.  Велик
Ермак!