- Вы  бы отпустили ватамана.  Пущай идет с богом.  Поставьте себе
нового старшого, и поплывем дале. Я вам по два алтына накину.
     - Не выйдет,  хозяин. Артель ватамана не кидает. Плата деньгу - и
прощевай. Другого купца сыщем.
     Не по нутру Евстигнею слова артели. И дернул же его черт нанять в
Ярославле этих ярыжек.  А все купец Федот Сажин.  Это он  присоветовал
взять на насад артель Илейки.
     "Бери, Евстигней Саввич,  не покаешься.  Илейка,  хоть  и  годами
млад, но Волгу ведает вдоль и поперек".
     "Что за Илейка?"
     "Из города  Мурома,  и  прозвище  его  Муромец.  Не  единожды  до
Астрахани хаживал.  Сметлив и ловок,  бурлацкое  дело  ведает.  Лучшей
артели тебе по всей Волге не сыскать".
     "А сам чего Илейку не берешь?"
     "Налетось брал,  премного доволен был. А нонче мне не до Волги, в
Москву с товаром поеду.  Тебе ж,  как дружку старинному,  Илейку взять
присоветую. Он тут нонче, в Ярославле".
     Вот так и нанял Илейку Муромца.  Всучил же Федот Сашин! А, может,
и  нарочно  всучил?  Кушак-то с деньгами до сих пор у Федота в памяти.
Поди,  не больно-то верит, что кушак скоморох удалой снес. Злопамятлив
же  ярославский  купец...  Но  как  теперь  с артелью быть?  И Муромца
неохота держать, и с ярыгами нельзя средь путины распрощаться.
     Ступил к купцу букатник Парфен.
     - На мель сели, хозяин.
     - На мель? - обеспокоился Евстигней. - Чать, шестами оттолкнемся.
     - Не осилить, хозяин. Бурлаки надобны.
     Евстигней и  вовсе  растерялся.  Напасть  за напастью!  Глянул на
Илейку и сменил гнев на милость.
     - Не  тебя  жалею - артель.  Бог с тобой,  оставайся да берись за
бечеву.
     Илейка же,   зыркнув   хитрыми   проворными  глазами  по  артели,
закобенился:
     - Не,  хозяин,  уйдем мы.  Худо нам у тебя, живем впроголодь. Так
ли, братцы?
     - Вестимо, Илейка! Харч скудный!
     - Деньга малая! Айда с насада!
     Евстигней Саввич  не  на  шутку  испугался:  коль  ватага сойдет,
сидеть ему на мели.  Берега  тут  пустынные,  не  скоро  новую  артель
сыщешь.  Да  и  струги  со стрельцами уплывут.  Одному же по разбойной
Волге плыть опасливо,  вмиг на лихих нарвешься, а те не пощадят. Сколь
добрых купцов утопили!
     - Да кто ж в беде судно бросает,  милочки?  Порадейте, а я уж вас
не обижу.
     - Уйдем! - решительно тряхнул кудрями Илейка.
     - Христом  богом  прошу!  - взмолился Евстигней Саввич.  - Берите
бечеву, так и быть набавлю.
     - Много ли, хозяин?
     - По три алтына.
     - Не, хозяин, мало. Накинешь по полтине - за бечеву возьмемся.
     - Да вы что,  милочки!  - ахнул Евстигней.  - Ни один  купец  вам
столь не накинет. Довольно с вас и пяти алтын.
     - Напрасно торгуешься,  хозяин. Слово артели крепкое. Выкладывай,
покуда струги не ушли.  Да чтоб сразу,  на руки! - все больше и больше
наглел Илейка.
     - Да  то  ж  разор,  душегубы,  - простонал Евстигней Саввич.  Но
делать нечего - пошел в мурью.
     А ватага продолжала выкрикивать!
     - Щей мясных два раза на день!
     - Чарку утром, чарку вечером!
     - За бечеву - чарку!
     - В остудные дни - чарку!
     Вылез из мурьи Евстигней Саввич, дрожащими руками артель деньгами
пожаловал. Бурчал смуро:
     - Средь бела дня грабите,  лиходеи. Без бога живете. Ох и накажет
же вас владыка небесный, ох, накажет!
     - Ниче,  хозяин,  - сверкал белыми крепкими зубами Илейка.  - Бог
милостив. Не жадничай. Эк руки-то трясутся.
     - Не скалься, душегуб! Денежки великим трудом нажиты.
     - Ведаем мы купецкие труды,  - еще больше рассмеялся Илейка. - На
Руси три вора; судья, купец да приказчик.
     - Замолчь, нечестивец!
     Ватага захохотала и полезла с насада на отмель.
     - К бечеве, водоброды!
     Первым впрягся в хомут шишка.  То был могучий букатник  Парфенка.
После  него  залезли  в лямки и остальные бурлаки.  (Шишка - передовой
бурлак в лямке.)
     - А ну тяни, ребятушки!
     - Тяни-и-и!
     - Пошла, дубинушка-а-а!
     Тяжко бурлакам!  Но вот насад начал медленно сползать с  песчаной
отмели.
     - Пошла, дубинушка, пошла-а-а!
     Насад выбрался  на глубину.  Бурлаки кинулись в воду и по канатам
полезли на палубу. Евстигней тотчас заорал букатнику:
     - Правь за стругами, Парфенка!

ГЛАВА 10
                           БОГАТЫРСКИЙ УТЕС

     Казачье войско плыло вверх по Волге.
     Река была тихой,  играла рыба, над самой Волгой с криком носились
чайки, в густых прибрежных камышах поскрипывали коростели.
     Гулебщики дружно   налегали  на  весла,  поспешая  к  жигулевским
крутоярам. Летели челны. Весело перекрикивались повольники:
     - Наддай, станишники! Ходи, весла!
     - Расступись, матушка Волга!
     На ертаульном  струге  плыл  атаман  с есаулами.  Здесь же были и
Гаруня с Первушкой.  У молодого  детины  радостным  блеском  искрились
глаза. Он смотрел на раздольную Волгу, на синие просторы, на задорные,
мужественные лица удалых казаков,  и в душе его рождалась  песня.  Все