- Подложь, грю. Ишь, как взопрел... Тут, милок, тяжеленько. Новь!
     Болотников поднялся и,  ничего не сказав мужику,  пошагал  росной
травой к реке. Однако, будто вспомнив что-то, оглянулся.
     - Ты вот что, Митяй... Ступай-ка с пашни. Казаков не гневи.

ГЛАВА 6
                        НАШЛА САБЛЯ НА БЕРДЫШ

     Через два дня пути ертаульный отряд донес:
     - Стрельцы, батько!
     Болотников остановил войско.
     - Ужель застава?
     - Не ведаем,  батько.  Стрельцов сотни с три.  Конные, кого-то по
степи ищут.
     - Мужиков беглых, - предположил Нагиба.
     - Вестимо,  мужиков,  - поддакнул Секира.  - Ноне их много на Дон
прет.
     Устим был прав:  казаки уже не раз натыкались на  беглые  ватаги.
При встрече пытали:
     - Что, сермяжные, натерпелись лиха?
     - Натерпелись,  родимые,  уж  куды  как  натерпелись!  - смиренно
отвечали лапотные мужики.
     - А куды ж теперь?
     - На Дон, родимые, на земли вольные.
     Казаки пропускали  беглецов  и  ехали  дальше.  Однако  некоторые
ворчали:
     - И куда лезут? Самим жрать неча.
     Одним из таких был Степан Нетяга, недолюбливавший сермяжный люд.
     - Будто  окромя Дону и земли нет.  Шли бы за Волгу аль за Камень.
Так нет, в Поле лапти навострили.
     Болотников сурово обрывал недовольных:
     - Срам вас  слушать,  донцы.  Вы  что,  сыны  боярские  али  дети
царские?  Нешто забыли,  откуда на Дон прибежали? Нешто вдруг казаками
родились?
     Роптавшие умолкали.
     Весть о стрельцах не напугала  Болотникова,  однако  показываться
государевым   служилым   не   хотелось:  на  Самарскую  Луку  норовили
проникнуть скрытно.  Чем неожиданнее приход,  тем больше удачи.  Но  и
топтаться на месте не было желания:  казаки поободрались,  поотощали и
все жаждали дувана.
     - Что делать будем, батько? - спросил Нагиба.
     - В обход пойдем, - порешил Болотников.
     - А коль вновь наткнемся?
     - Не наткнемся. Лазутчиков пошлю.
     Болотников разбил  ертаул на три отряда - по два десятка в каждом
- и разослал их в степь.
     - Езжайте  дугой,  держитесь в трех-пяти верстах.  И чтоб ни одна
душа вас не видела, - напутствовал ертаульных Болотников.
     Часа через два прискакал один из лазутчиков.
     - Справа степь свободна, батько.
     Потом примчался гонец с другого отряда.
     - Слева пусто, батько.
     - Добро,  - кивнул Болотников,  однако войско с места не стронул:
ждал вестей из третьего ертаула.  Но вестей почему-то долго  не  было.
Иван окликнул Нечайку Бобыля.
     - Бери пяток казаков и скачи по сакме ертаула. Спознай, что там у
них. Да чтоб стрелой летел!
     - Пулей, батько!
     Шестеро казаков ускакали в степь. Вернулись в великой тревоге.
     - Беда,  батько!  - закричал Нечайка. - Беда, донцы! - спрыгнул с
коня  и  подбежал  к  Болотникову.  Глаза  Нечайки были полны печали и
гнева. - Весь ертаул уложили, батько... Оба десятка.
     Болотников помрачнел,   стиснул   эфес   сабли.  Застыло  войско,
подавленное   страшной   вестью.   Атаман   обвел   тяжелым   взглядом
повольников, глухо спросил:
     - Что молчите, донцы? Терпеть ли нам зло стрелецкое?
     Повольница ожесточилась, взорвалась:
     - Не станем терпеть, батько! Побьем служилых!
     - Кровь за кровь!
     Болотников сел на коня, выхватил из ножен саблю.
     - Иного не ждал, донцы. За мной, други!
     Войско хлынуло в  степь.  Обок  с  Болотниковым  скакал  Нечайка;
немного погодя он показал рукой на гряду невысоких холмов.
     - Там, батько!
     Вскоре казаки   подъехали   к   полю   брани,  усеянному  трупами
повольников.  Болотников оглядел местность; то была просторная лощина,
прикрытая холмами.
     - В ловушку угодили.
     - Вестимо,  батько. Никак, стрельцы их ране приметили да за холмы
упрятались, - произнес Нагиба.
     Казаки спешились   и  спустились  в  лощину.  С  трупов  неохотно
снимались отяжелевшие вороны.  Казачьи  головы  торчали  на  воткнутых
копьях.
     - Вот еще одна годуновская милость, - зло процедил Болотников.
     - Не  любы  мы Бориске,  - вторил ему Васюта.  - Ишь как супротив
донцов  ополчился.  (В  конце  XVI  столетия,  в  связи  с   усилением
феодального  гнета и дальнейшим закрепощением крестьян,  на Дон бежали
тысячи крестьян.  Желая как-то сохранить,  трудовые  ресурсы,  царское
правительство  ужесточило  борьбу  не  только  с беглым людом,  но и с
самими казаками,  укрывавшими у себя обездоленных крестьян,  бобылей и
холопов.  Особенно  обострились  противоречия  казаков  с  Москвой при
правлении Б.  Годунова ("Невольно было вам не токмо к Москве проехать,
и  в  украинные  городы к родимцом своим притти,  и купити,  и продать
везде заказано.  А сверх того во всех городах вас  имали  и  в  тюрьмы
сажали,  а иных многих казнили,  вешали и в воду сажали").  Б. Годунов
объявил блокаду вольному Дону. Были устроены заслоны на путях к Дикому
Полю, высылались карательные экспедиции, которые захватывали казаков в
плен и жестоко казнили.)
     - Собака! - скрипнул зубами Нагиба.
     Болотников приказал вырыть на одном из  холмов  братскую  могилу.