Нищая братия густо облепила клетку,  стащила с телеги и понесла к
берегу. Юрод Андрей, подобрав цепи, шел сзади, плакал:
     - Нельзя в воду царевича.  Студено ноженькам...  Пошто младенца в
воду?
     Поставили клетку  на  песчаной  отмели.  Братия  упала на колени,
истово, со слезами лобзала решетки.
     Служки гребли  споро:  возрадовались.  Людно  на берегу,  немалая
деньга осядет в монастырскую казну.  Скрипели уключины,  весла  дружно
бороздили реку.
     Иванка и Васюта отступили  к  Ишне,  ополоснули  лица.  День  был
теплый, погожий, на воде искрились солнечные блики.
     Опустились в траву.  Васюта скинул с плеча котомку, перекрестился
на храм.
     - Давай-ка пожуем,  Иванка.  Тут последки,  а  там  уж  чего  бог
пошлет. Теперь в Ростове кормиться будем. Почитай, пришли.
     Снедь была еще из скита отшельника Назария.  Иванка вспомнил  его
согбенную  старческую  фигуру,  темную келью,  куда почти не проникало
солнце, и с горечью молвил:
     - Заживо  себя в домовину упрятал,  затворился в склепе.  Ужель в
том счастье?
     - Не  тронь его,  Иванка.  Великий праведник и боголюбец скитник.
Бог ему судья.
     А тем  временем  колокол  уже  перевезли на тот берег.  Служки на
челнах и струге переправляли стрельцов,  колодников  и  нищую  братию.
Направились  к  челну  и  Болотников с Васютой.  Дебелый,  розовощекий
служка огладил курчавую бороду, молвил:
     - Денежки, православные, на святую обитель.
     - Без денег мы, отче, - развел руками Болотников.
     Служка недовольно оттолкнулся веслом от берега.
     - Пошто я челн гнал?  Не возьму  без  денег,  плохо  бога  чтите.
Прочь!
     - Да погодь ты,  отче, - уцепился за корму Васюта. - Нешто в беде
оставишь? Негоже. Сын божий что изрекал? Помоги сирому и убогому, будь
бессребреником. А ты нас прочь гонишь. Не по Христу, отче. Перевези, а
мы за тебя помолимся.
     Служка молча уставился на Васюту, а Болотников забрался в челн.
     - Давай весло, отче.
     Служка крутнул головой.
     - Хитронырлив народец.
     Отдал весло Болотникову,  сам уселся на корму.  Пытливо глянул на
Васюту.
     - Обличье твое знакомо. Как будто в монастыре тебя видел. Бывал в
обители Авраамия?
     Васюта признал монастырского служку,  однако  и  вида  не  подал.
Вдруг  Багрей  и  в  самом деле патриарха об убийстве государева купца
уведомил.  Тот  душегубства  не  потерпит,   митрополиту   ростовскому
отпишет.  Варлаам, сказывают, крут на расправу, речами тих, да сердцем
лих.  Колодки на руки - и в "каменный  мешок".  Есть,  говорят,  такое
узилище во Владычном дворе.
     - Путаешь, отче. Не ведаю сей обители.
     Служка хмыкнул,  сдвинул скуфью на патлатую гриву, глаза его были
недоверчивы.
     - Однако, зело схож, парень. Не от лукавого ли речешь?
     - Упаси бог, отче. Кто лукавит, того черт задавит, а мне еще Русь
поглядеть охота, - нашелся Васюта.
     Выпрыгнув на берег, поблагодарили служку и пошли к церкви.
     Васюта шагнул было в храм, но его остановил Болотников.
     - Недосуг, друже. Дале пойдем.
     Васюта кивнул,  и  они  вновь  зашагали по дороге.  А впереди,  в
полуверсте от них, везли в ссылку набатный колокол.

ГЛАВА 11
                            РОСТОВ ВЕЛИКИЙ

     На холме  высился белокаменный собор Успения богородицы.  Плыл по
Ростову малиновый звон.  По слободам,  переулкам и улицам  тянулись  в
приходские церкви богомольцы.
     - Знатно звонят, - перекрестился на храм Успения Васюта.
     Вступили в  Покровскую  слободу.  У  церкви  Рождества  пресвятой
богородицы,  что на Горицах, толпились нищие. Слобожане степенно шли к
обедне, снимали шапки перед храмом, совали в руки нищим милостыню.
     Показались трое  конных  стрельцов.  Зорко   оглядели   толпу   и
повернули к Рождественской слободке, спускавшейся с Гориц к озеру.
     - Ищут кого-то,  - молвил Болотников и тронул Васюту за плечо.  -
Нельзя  тебе в город,  друже.  Багрей мужик лютый,  не простит он тебе
побега.
     - Ростовского владыку уведомил?
     - Может, и так.
     - А сам?  Сам чего стрельцов не таишься? Тебя ж князь Телятевский
по всей Руси сыскивает.
     - Сыскивает да не здесь.  Он своих истцов к югу послал,  а я ж на
север подался. Не ждут меня здесь.
     Присели подле курной избенки,  подпертой жердями.  Из сеней, тыча
перед собой посохом,  вышел  крепкий,  коренастый  старик  в  чунях  и
посконной  рубахе.  Лицо  его  было медно от загара,  глаза под седыми
щетинистыми бровями вскинуты к небу.
     - Фролка! - позвал старик. - Фролка!.. Куды убрел, гулена.
     - Никак, слепец, - негромко молвил Васюта.
     - Слепец,  чадо,  -  услышал  старик  и  приблизился к парням.  -
Поводыря мово не видели?
     - Не видели, отец, - сказал Болотников.
     - Поди,  к храму убрел, - незлобиво произнес старик, присаживаясь
к парням на завалину. Подтолкнул Болотникова в плечо, спросил:
     - Так ли в Московском уезде звонят?
     Иванка с удивлением глянул па старика.
     - Как прознал, что я из-под Москвы?
     - Жизнь всему научит, чадо. Ты вон из-под града стольного, а друг
твой - молодец здешний.
     Парни еще больше поразились. Уж не ведун ли слепец?
     - Ведаю,  ведаю ваши помыслы,  - улыбнулся старик.  - Не ведун я,