Могилу  украсили  коврами,  устроили  в  ней  пышное  ложе.  Нукеры  и
тургадуры принесли  в  усыпальницу  оружие  Саипа:  золоченый  шлем  и
серебристую  кольчугу,  кривой  меч  в  дорогих  ножнах  с каменьями и
круглый красный щит.  Рабы Саипа положили  вокруг  ложа  любимые  вещи
господина, поставили золотые и серебряные сосуды с винами и напитками.
     Ровно в полдень печально запели зурны. Тумен Саипа упал на колени
и   принялся   совершать   намаз.   Седобородые  муллы  ходили  вокруг
усыпальницы и,  вскидывая руки над  головой,  просили  аллаха  принять
"правоверного сына земли на священное небо". (Намаз - молитва.)
     Выли наложницы  и  рабыни,  молились  воины,  протяжно  и  громко
взывали к мусульманскому богу муллы. Стон и плач стоял над туменом.
     Тургадуры вынесли Саипа из шатра и понесли  в  нишу.  Вой  и  рев
усилился, еще печальнее зазвенели зурны.
     Джанибек, облачившись в траурную одежду,  подошел к усыпальнице и
приказал:
     - Приведите молодого коня.
     Нукеры тотчас привели белого жеребца с красным хвостом.  Джанибек
взял коня за узду и вытянул из ножен саблю.
     - Правоверные!  - громко воскликнул он.  - Пусть горячая кровь не
остынет в жилах темника Саипа!
     Джанибек ударил  саблей по конской шее.  Жеребец рухнул на землю,
из шеи хлынула темная кровь.
     Джанибек наполнил чашу, выпил.
     Вновь жалобно зазвенели зурны. Воины, закончив намаз, поднялись с
земли  и  разошлись  по  своим  юртам.  Теперь  ни один человек не мог
подойти к усыпальнице Саипа; надо ждать полуночи.
     Зарывали могилу,  когда  над степью покатилась луна.  Усыпальницу
окружили шаманы в лохматых  шубах,  увешанных  звонкими  колокольцами,
цветными лентами и деревянными идолами.  У каждого шамана - маленький,
тугой бубен.
     Почти до рассвета продолжалась их неистовая, колдовская пляска, а
затем шаманы окропили могилу кровью убитого беркута и ушли в степь.
     - Пора джигиты!  - воскликнул сидевший на коне Джанибек и,  огрев
жильной плетью молодого и сильного аргамака,  помчался к  усыпальнице.
За ним, с воем и визгом, тронулась отборная сотня нукеров.
     Джанибек проехал по могильному холму и тотчас повернул назад.  То
же сделали и нукеры.
     Не прошло и часа,  как могила сравнялась со степью,  и теперь уже
ничто не напоминало о месте погребения мурзы Саипа.

     Через три  дня татарская орда снялась со своих становищ и подошла
к Дону.
     Джанибек въехал на холм и оглядел Раздоры.
     Казачья крепость стояла на правом берегу Дона и была  рядом  -  в
версте  от  Джанибека.  Мурза  уже  знал от юртджи,  что с трех сторон
крепость огибал водяной ров, а четвертую - замкнул Дон.
     "Урусы сметливы.  Умеют  ставить  города.  Придется  лезть  через
водяное кольцо и тащить к стенам тараны и пушки", - подумал Джанибек.
     Мурза съехал  с  холма  и приказал собрать тысяцких и темников на
курлутай. (Курлутай - военный совет.)
     - Мы  у Раздор,  - сказал он.  - Готовы ли темники взять крепость
урусов? Говори, Давлет.
     Джанибек вперил   острые  волчьи  глаза  в  могучего  желтолицего
темника в малиновом чекмене.  Еще вчера он был  тысяцким,  сегодня  же
Джанибек поставил его на место Саипа. Он был из знатного рода Гиреев -
молодой, отважный и горячий.
     - Мои  воины рвутся в бой,  мурза.  Никакие преграды не остановят
моих славных джигитов.  Прикажи - и тумен  сегодня  же  возьмет  город
неверных! - воинственно и гордо прокричал Давлет.
     - А ты что скажешь,  Бахты?  Удастся ли нам с ходу взять крепость
урусов?
     - С  ходу  городов  не  берут.  И  ты  это  знаешь,  несравненный
Джанибек.  Волка  не  сразу  вынимают  из капкана.  Зверя вначале надо
обложить, - с улыбкой поглядывая на Давлета, произнес Бахты.
     - Воинам нужна добыча, они не хотят топтаться у стен иноверцев, -
недовольно сказал Давлет.
     - Враг  силен  и хитер,  и никто не умеет защищать крепости,  как
урусы.  Они бьются до последнего воина.  На стенах сражаются женщины и
дети, - проговорил Бахты.
     - Что  же  ты  предлагаешь,  темник?  -  качнувшись  на  шелковых
подушках, спросил Джанибек.
     - То же самое,  что всегда делаешь ты,  наихрабрейший  мурза.  Ты
умеешь  брать города.  Тебе покорились крепости Валахии и Буковины,  -
польстил  Бахты.  Все  последние  месяцы  он  восхвалял  военачальника
Джанибека.
     "Хан Казы-Гирей не вечен,  - размышлял темник.  - И может настать
такой   день,   когда  бахчисарайский  трон  опустеет.  Казы-Гирей  не
пользуется милостью  султана  Магомета.  Последние  походы  хана  были
неудачны.  Он  не  пополнил  султанскую  казну ни золотом,  ни богатым
ясырем.  А если и этот набег не  принесет  Казы-Гирею  удачи,  то  его
отправят  к  аллаху.  Люди  султана хорошо пользуются ядом и кинжалом.
Ханский трон займет мурза Джанибек,  а я  буду  его  визирем.  А  там,
глядишь, и Джанибек не угодит султану".
     - Я  верю  в  искусного  предводителя  Джанибека.  Все,  что   он
прикажет, принесет нам победу! - громко воскликнул Бахты.
     Старшие военачальники поспешили поддержать темника:
     - И мы верим!
     - Приказывай, Джанибек.
     Мурза благосклонно  обласкал  глазами  Бахты  и  властно,  сцепив
короткими жесткими пальцами рукоять меча, проговорил:
     - Раздоры  угрожают  нашему  ханству  и турецкому Азову.  Дерзкие
гяуры пришли в степь,  но им никогда не владеть Диким Полем.  Степь  -
колыбель  татар.  Тан,  звери  и птицы должны принадлежать Бахчисараю.
Раздоры - хищный тигр,  но ему больше не рыскать по нашим кочевьям. Мы
убьем хищного зверя!  Сейчас я подниму воинов и окружу Раздоры.  Тумен
Давлета перейдет Тан и  будет  осаждать  крепость  с  реки.  (Гяуры  -
московиты, неверные.)
     - Я готов, Джанибек! Я перейду Тан и прикажу моим воинам лезть на
крепость! - вскочил с мягкой сафьяновой подушки темник.
     - Не спеши,  Давлет.  Сегодня ни один из  воинов  не  полезет  на