- Через седмицу, Лукьян Фомич. А ноне воевода хочет совет с тобой
держать и деньгами пожаловать.
     - Деньгами?.. Какими деньгами, милок?
     - А те,  что на свадьбу пойдут. Самому-то воеводе недосуг свадьбу
готовить,  пущай,  грит,  Лукьян Фомич распоряжается.  Дам ему полтыщи
рублев, вот он все и уладит.
     - Полтыщи?!  - протянул сотник,  приподнимаясь с лавки. - Богатую
свадьбу задумал воевода, зело богатую.
     Потылицын натянул  на голову шапку с меховой опушкой,  пристегнул
саблю к поясу и пошел на улицу. В голове его роились радостные мысли:
     "Удача сама  в  руки  валится.  Эких  деньжищ  вовек  не достать.
Полтыщи рублев!  То и во сне не привидится.  Вот так  Федька  -  тать!
Награбил,  а таперь деньги на девку швыряет, лиходей. Ужель седни же в
руки передаст? Вот то хабар!"
     Но сотник вдруг замедлил шаг: голову резанула иная думка:
     "А почему седни?  Уж не подвох ли?..  От этого злодея всего можно
ожидать.  Уж  не  созвал  ли  к  себе  разбойную ватагу?  Возьмет да и
нагрянет на Стрелецкую избу".
     Потылицын и  вовсе  остановился.  А  до  Воеводского терема рукой
подать, не повернуть ли вспять?
     - Чего  встал-то,  Лукьян  Фомич?  -  с улыбкой вопросил Викешка,
поддергивая малиновые порты.
     - Чего?.. Да в животе что-то свербит. Никак после грибков крутит,
- страдальчески скорчился сотник,  а сам  цепко,  настороженно  окинул
взглядом воеводские хоромы.
     - Ниче, пройдет, Лукьян Фомич. Плеснешь чарку - и полегчает.
     - Полегчает ли... Воевода в тереме?
     - В бане был. Да вот холоп со двора. Спросим.
     Навстречу брел  рыжий,  ушастый  детина в дерюжном зипуне.  Глаза
веселые.
     - Погодь, милок, - остановил детину сотник. - Где ноне воевода?
     - В мыльне парился.  Да,  поди,  уж в покои пришел,  - позевывая,
ответил холоп и шагнул дальше.
     Сотник поуспокоился: ежели воевода в бане, то ничего худого он не
замышляет.  Да  и  на подворье улежно:  ни стрельцов,  ни казаков,  ни
оружной челяди.
     Сотник приосанился и неторопливой,  грузной походкой направился к
терему.  Викешка проводил его до  самых  покоев,  услужливо  распахнул
сводчатую дверь.
     - Воевода ждет, Лукьян Фомич.
     Сотник пригнул  голову  и  шагнул за порог.  В покоях ярко горели
восковые  свечи  в  медных  шандалах.  В  красном  углу,  под  киотом,
развалился  в  дубовом  резном  кресле Федька Берсень;  подле на лавке
сидели Болотников и Шестак.
     - Здравия те,  воевода, - с легким поклоном произнес Потылицын. -
Звал?
     - Звал, сотник... Однако проворен ты.
     - Радею,  воевода. Дело-то у тебя нешутейное, - льстиво промолвил
Потылицын.
     - Нешутейное, сотник... Веселое дело.
     Берсень говорил  тихо  и вкрадчиво,  протягивая слова;  глаза его
смотрели на Потылицына в упор.
     - Помогу, порадею, - вновь заугодничал сотник.
     - Да уж будь другом,  порадей, порадей Лукьян Фомич. Горазд ты на
службу, ни себя, ни людей не щадишь.
     - Не  щажу,  воевода,  -  по-своему  истолковал  Федькины   слова
Потылицын, продолжая стоять у порога.
     - Вот и я о том же...  Пятунку  Архипова,  донца  моего  верного,
пошто сказнил?
     Потылицын так и обомлел.  Ведает! Федька Берсень все ведает!.. Но
откуда? Кто донес о Пятункиной казни?
     - Какой  Пятунка?..  О  чем  речь  твоя,  воевода?  -  прикинулся
простачком сотник.
     - Не петляй!  - резко поднялся из кресла Берсень.  -  Не  петляй,
дьявол! Хотел в клетке меня к царю доставить. Не быть тому!
     Потылицын побагровел,  понял,  что угодил в Федьки и  капкан,  но
страха не было, одна лишь лютая злоба вырвалась наружу.
     - Тать, разбойное семя! Не миновать тебе плахи!
     Выхватил саблю.   Обнажил  саблю  и  Федька.  Метнулись  с  лавки
Болотников и Васюта.
     - Не лезь! - закричал им Федька. - Сам расправлюсь!
     Звонко запела сталь, посыпались искры. Федька и сотник сошлись на
смертельную  схватку,  но  она  была недолгой.  Сильный,  сноровистый,
привычный к бою Берсень рассек Потылицына до пояса.
     - Это  тебе за Пятунку,  - гневно бросил Федька,  вытирая о ковер
окровавленную саблю. - Куда его други?
     - В присенок, - подсказал Болотников.
     Крикнули Викешку,  тот за ноги выволок тело Потылицына из покоев.
Федька вложил саблю в ножны и глянул на Болотникова.
     - Удалось, друже. А теперь, выходит, в набат?
     - В набат, Федор! Посылай Викешку на звонницу.
     Вскоре над крепостью поплыл частый,  тревожный  гул.  Весь  город
сбежался к воеводской избе.
     Федька выехал к народу,  снял шапку,  поклонился на все  стороны,
промолвил:
     - Беда,  служилые! Известились мы, что на крепость движется орда.
Поганые прут на засеку.  Так мы их встретим!  Те стрельцы, что со мной
прибыли,  айда в Поле. Седлайте лошадей и одвуконь за город! Остальным
быть в крепости и готовиться к осаде. Побьем басурман, служилые!
     - Побьем, воевода! - дружно откликнулись ратники.
     Прихватив с  собой Агату,  казну и оружие Федька Берсень выступил
со своими "стрельцами" в Дикое Поле.
     - Вот и вновь на просторе, - обнял Федьку Болотпиков.
     - Изворотлив ты,  друже,  - рассмеялся Берсень,  крепко стискивая
Ивана за плечи.
     Донцы с песнями ехали по степному раздолью.

ГЛАВА 7
                         ГОДУНОВ И ПОВОЛЬНИКИ