Якимовку.
     - Добеги, дочка, до сестрицы. Пущай к нам на Троицу придет.
     - Добегу, матушка, покличу.
     До Якимовки версты  три.  Дорога  тянулась  боярской  пашней,  по
которой сновали мужики с лукошками. Страдники сеяли яровые.
     В Якимовке Агата бывала часто:  там жила ее родная тетка.  Были в
деревне и задушевные подружки, с которыми Агата гуляла не одно красное
дето.
     Вечером девки и парни собрались на околице;  качались на качелях,
вели хороводы. Вдруг от березового перелеска послышались пронзительные
гортанные  выкрики.  Парни  и девки примолкли,  повернулись к зеленому
перелеску.
     - Татары! - испуганно ахнула Агата.
     До Якимовки рукой  подать,  однако  добежать  не  успели:  татары
молнией  неслись  на резвых длинногривых конях.  Настигли у самых изб.
Парни выхватили из плетня по орясине, но тотчас были зарублены острыми
кривыми саблями. Девок же повязали ремнями.
     С ветхой деревянной  колокольни  ударили  в  набат.  С  вилами  и
топорами  выскочили мужики из изб,  отчаянно преградили путь ордынцам.
Но схватка  была  короткой:  уж  слишком  много  татар  навалилось  на
деревню.  Все мужики были перебиты, в избах остались лишь одни дряхлые
старики и старухи, но и их не пощадили ордынцы.
     Деревню разграбили,  спалили,  а  девок  повели  в далекий полон.
Агата,  привязанная арканом к седлу,  брела подле низкорослой лохматой
лошади и горько думала:
     "Беда-то какая,  господи!  Даже малых не пожалели. Жестокие люди!
Ох,  не зря ж говорят:  нет злей и свирепей степного ордынца".  Вот он
сидит на лошади.  Желтолицый,  узкоглазый,  с длинной жильной плетью в
руке.  Хищно,  скалит в кривой улыбке крепкие зубы, говорит татарину в
лисьей шапке:
     - Якши, девка. Якши!
     Тот кивает и что-то долго говорит,  издавая резкие  звуки.  Потом
спрыгивает с лошади и подходит к Агате. Губы слюнявые, глаза быстрые и
похотливые.
     - Якши.
     Вскидывает за подбородок лицо Агаты,  откровенно любуясь  синевой
больших  глаз,  и  затем  тянется  жадной,  липкой  ладонью  к высокой
девичьей груди.
     - Якши, ясырка. Якши!
     Агата с силой отталкивает ордынца прочь. В ответ - злобный выкрик
и  хлесткий  удар  плетью  по  спине.  Татарин  взмахивает на лошадь и
пускает  ее  легкой  рысью.  Агате  приходится  бежать,  иначе   аркан
стискивает шею,  а ордынец,  ощерив рот, все понукает и понукает коня.
Так продолжается до тех пор,  пока вконец обессиленная Агата не падает
в горький полынный бурьян.
     Несколько дней гнали полонянок  по  знойной  степи.  Потрескались
ступни босых ног, почернели от жаркого солнца осунувшиеся лица. Мучила
жажда.  Татары возвращались в Бахчисарай Муравским  шляхом  и  берегли
воду.  Лишь раз в сутки они подводили ясырок к бурдюкам, но три-четыре
глотка теплой протухшей воды еще больше увеличивали жажду.
     Ордынцы спешили  в  Бахчисарай,  там  они  получат отдых,  чистую
родниковую воду и деньги за русских полонянок.  Набив карманы золотыми
монетами,  они вновь разъедутся по своим кочевьям, покуда какой-нибудь
мурза, князек или сам хан не позовет их в новый набег.
     На седьмой день,  когда ордынцы остановились на ночлег в одном из
скрытных урочищ,  из-за холмов внезапно скатились казаки в  зипунах  и
кафтанах,  с  саблями,  мечами  и  копьями  наперевес.  Натиск  их был
страшен, ни один ордынец не выбрался живым из урочища.
     Полонянки со слезами радости кинулись к своим избавителям.
     - Родные!.. Желанные! - заголосили девки, обнимая казаков.
     Предводителем войска был Федька Берсень.  Еще в самый разгар сечи
заприметил он рослую синеокую полонянку.  Та подхватила саблю  убитого
ордынца,  перерезала  аркан  и  той  же  саблей  зарубила  двух татар,
наседавших на Берсеня.
     - Ай да девка,  ай да молодица! Так их, дьяволов! - весело кричал
Федька, сокрушая очередного татарина.
     Когда схватка кончилась, Берсень, раскрасневшийся и возбужденный,
спрыгнул с коня, сбросил с головы шапку и порывисто шагнул к Агате.
     - Люба ты мне!
     Прижал к груди и крепко расцеловал.  Агата  потупилась.  Один  из
казаков подтолкнул ее локтем.
     - То воевода наш, Тимофей Егорыч. Кланяйся.
     Агата поклонилась,  отвесили  поклон  и остальные девки.  Воевода
довольно рассмеялся.
     - Что,  натерпелись  страху?  Теперь  не  бойтесь.  На засеку вас
заберу, на служилых женю. А кто захочет домой возвернуться, пусть идет
с богом.
     Вскоре прибыли  в  засечную  крепость.  Федька  пригнал  в  город
огромный табун татарских коней и тысячную отару овец, молвил:
     - С конями и с мясом будем, служилые!
     Воеводу и  войско  торжественно  встретили  оставшиеся  в  городе
стрельцы, пушкари и казаки. Кидали вверх шавки, кричали:
     - Слава воеводе! Слава Тимофею Егорычу!
     Поход был удачен. Федька закатил большой пир. Приказал достать из
воеводского погреба пять бочонков вина и меду хмельного. Служилые пили
да воеводу похваливали:
     - Добр и отважен Тимофей Егорыч.
     Якимовские девки надумали остаться в городе.  Да  и  что  делать?
Деревня разорена,  родители полегли под басурманскими саблями. Ждет на
родной сторонушке один лишь черный  пепел  от  сгоревших  изб.  А  тут
веселье, озорные молодцы проходу не дают, один другого краше.
     Одна Агата не захотела остаться в крепости. Днем и ночью перед ее
глазами была Малиновка с матушкой ласковой да подружками задушевными.
     - Уйду я, девоньки. В Малиновку хочу.
     - Осталась бы, - уговаривали девки. - В крепости нас приветили. И
воевода жалует. А тебя особливо, глаз не сводит.
     - Нет, подруженьки. Уйду я, - твердо решила Агата.
     Собрала узелок,  простилась с девками,  горячо помолилась и пошла
из крепости.
     Воротные сторожа помехи  не  чинили:  ведали  воеводский  указ  -