замешкалась:  уж  больно  дело-то  диковинное,  в  кои-то  веки боярин
холопке вино подносил.
     - Пей! - прикрикнул Федька.
     Девка не ослушалась, осушила чарку и сморщилась, замахала рукой.
     - Крепко  зеленое.  Ниче...  А  ну целуй ее в уста,  Васька!  Это
вместо закуси. Целуй! - захохотал Федька.
     Васюта тут как тут.  Облапил ядреную девку,  крепко поцеловал.  А
Берсень ступил дальше, к статной и синеглазой.
     - Жалую, Агата!
     Но Агата чарки не приняла.
     - Спасибо за честь, воевода. Однако ж прости, не пью я.
     - Не пьешь?.. Так одну чарку, ладушка. Не откажи.
     - Богу зарок дала,  воевода.  Не неволь и не гневайся, - с легким
поклоном молвила Агата.
     - Так и не будешь? - пьяно качнулся Федька.
     - Не буду, воевода, - тихо, но твердо сказала Агата.
     Федьке упрямство  девки  не  понравилось,  в  темных  глазах  его
полыхнул огонь.
     - Не  будешь?  Это мне-то перечить?  Кинь гордыню,  Агата,  силом
заставлю. А ну-ка, Иван, помоги ей выпить!
     Болотников глянул на девку, та стояла отчужденная и неприступная;
большие синие глаза были холодны.  Тяжелая русая коса легла на высокую
грудь.
     "Будто Василиса моя", - невольно подумалось Ивану.
     - Чего ж ты, друже? - подтолкнул Федька.
     - Оставь ее, воевода. Зачем же силком?
     Агата благодарно   глянула   на  Болотникова,  но  к  ней  тотчас
подскочил Васюта, полез целоваться.
     - Приголублю тебя, молодушка.
     Иван оттолкнул Шестака  от  девки,  но  тот  опять  полез.  Тогда
почему-то обозлился Федька.
     - Прочь! Убью, Васька!
     Отшвырнул Шестака  к  стене,  опустил  тяжелую  руку  на турецкий
пистоль.
     - Порешу за Агату... То лада моя. Крепко запомни. Васька.
     - Ошалел,  воевода,  -  потирая  ушибленный  затылок,   незлобиво
вымолвил Васюта.  - Твоя так твоя.  Для меня ж и Феклуша в утеху.  Так
ли, любушка?
     Подошел к девке,  ущипнул за крутой зад.  Фекла хихикнула, игриво
блеснула влажными глазами.
     - Грешно, батюшка.
     - Без греха  веку  не  изживешь,  без  стыда  рожи  не  износишь,
Феклушка.  Где грех, там и сладость, - вывернул Васюта и потянул девку
в темные сени.
     Болотников молчаливо   пошатывался   возле  прялки;  голова  была
тяжелой, плясали трепетные огоньки свечей в затуманенных глазах.
     - Прилягу я, воевода.
     - Почивай, Иван... Палашка! Проводи молодого князя в покои.
     - Провожу,  батюшка-воевода,  -  охотно  кивнула  девка и шагнула
следом за Болотниковым.
     Федька тяжело   плюхнулся   на  лавку,  повел  мутными  очами  по
светлице. Девки все еще стояли, ожидая воеводского слова.
     - И  вы  почивайте.  Ступайте  в  подклет...  А  ты побудь здесь,
Агатушка, побудь, голубица.
     Девки вышли,  и  в  светлице  стало тихо.  Слышалась лишь веселая
возня из сеней, где миловался с Феклой Васюта.
     Берсень поднял хмельную голову.  Агата, опустив руки, стояла, все
так же спокойно и отрешенно посматривая на Федьку.
     Берсень протянул к ней руку, усадил подле себя.
     - Когда ласкова ко мне будешь, Агатушка?
     - Не ведаю, воевода.
     - Аль что худое тебе содеял?
     - Нет,  воевода.  До  самой смерти за тебя буду молиться,  что от
злых басурман вызволил. Мыкать бы мне горе на чужой сторонушке.
     - Мыкать,   Агатушка.  Надругались  бы  над  тобой  поганые,  ох,
надругались.  Вон ты какая ладная...  Хочешь,  златом,  серебром  тебя
одарю?
     - Ничего мне не надобно,  воевода,  - с грустью молвила Агата.  -
Отпустил бы ты меня из терема. В родную отчину к матушке хочу.
     - К матушке ли? - насупился Федька. - А, может, к суженому? Не он
ли тебе сердце иссушил?
     - Нет у  меня  суженого,  воевода.  По  матушке  соскучилась,  по
подружкам веселым да игрищам.  Тут же скучно у тебя,  воевода. Кручина
меня гнет. Отпусти!
     - Кручина  гнет?  -  поднялся  с  лавки Федька.  - Да я тебя враз
развеселю!  Девок-песенниц   соберу,   скоморохов   кликну.   Прикажи,
Агатушка!
     - Мне ли,  крестьянской девке,  боярину приказывать, - улыбнулась
краешками губ Агата.
     - Боярину?  Да кой я  боярин,  -  рассмеялся  Федька,  но  тотчас
опомнился,  согнал ухмылку с лица. - Воевода я, Агата. Над крепостью и
ратниками государем поставлен.
     Придвинулся к Агате, положил руки на плечи, заглянул в глаза.
     - Аль не мил я тебе, лебедушка?
     Агата очей не опустила, глаза ее были пристальны.
     - Сильный ты и отважный.  Зрела,  как басурман мечом разил. А вот
каков ты душой - не ведаю.
     - А ты полюби и поведаешь.  Не так уж и плох я, Агатушка. Народ в
крепости  мною  доволен.  Жалую я простолюдина,  а приказных мздоимцев
кнутом потчую. Аль не слышала?
     - Наслышана,  батюшка.  Праведно воеводствуешь. Ратный люд к тебе
льнет.
     - Вот-вот. Одна лишь ты, Агатушка, меня сторонишься. А ты полюби,
согрей душу мою.
     Федька прижался к Агате,  поцеловал в губы.  Но та но ответила на
ласку, отстранилась, встала под божницу.
     - Не надо, воевода. Богом тебя прошу!
     Федька тяжко вздохнул и молча вышел из светлицы.

     ...Перед святой Троицей мать послала  Агату  в  соседнюю  деревню