Болотников развалил  надвое одного из янычар и стал прорубаться к
пушке.  Рядом с ним оказались Васюта Шестак и Мирон Нагиба.  Они секли
янычар  саблями,  а  чуть  сбоку  укладывал  турок  тяжеленной дубиной
богатырь Нечайка.
     Невольники в сечу не полезли: они побежали за ров, откуда спешили
на помощь капычеям сотни янычар.
     - К мостам! - закричал Болотников. - Задержите турок! Не пускайте
к пушкам!
     Родниковцы, перебив  орудийную  прислугу,  кинулись к мостам,  по
которым уже бежали янычары.  Часть  же  казаков  с  кусками  проволоки
подскочила к кулевринам. Две-три минуты - и запалы были заклепаны.
     - Наза-а-ад! В крепость, донцы! - подал новую команду Болотников.
     Теснимые янычарами,  казаки отступили за тын. Болотников, Нагиба,
Шестак,  Емоха и Нечайка  отходили  последними,  прикрывая  донцов  от
турецких  сабель.  Бились  зло  и  остервенело,  пока  не оказались за
воротами.  Десятка три янычар ворвались в крепость, а за ними напирала
новая волна турок;  ворота уже невозможно было закрыть. Но тут выручил
Тереха Рязанец.  Он ударил из пушек дробом,  и янычары на малое  время
отхлынули  назад.  Турок,  застрявших  в  проходе,  оттеснили копьями.
Ворота закрылись.
     На резвом  вороном  коне  прискакал разгневанный Богдан Васильев.
Ему уже донесли о вылазке Болотникова.
     - Ты что, белены объелся! - заорал он на родниковского атамана. -
Как ты посмел открыть ворота врагу?
     - Уйми пыл, атаман, - устало вымолвил Болотников. - И шапку скинь
перед погибшими. У меня их четыре десятка полегло.
     - Мало тебе!  Мог бы и всю станицу уложить!  - как будто не слыша
слов Болотникова, кипятился Васильев.
     К атаману подошел Тереха Рязанец.
     - Ты  бы  поостыл,  Богдан  Андреич.  Болотникову  надо  в   ноги
поклониться. Доброе дело сотворил он для донцов, а ты горло дерешь.
     - Еще один заступник,  - желчно произнес Васильев.  - Едва орду в
Раздоры не впустили.
     - Однако вредоумный же ты казак,  - осерчал  Рязанец.  -  Янычары
восемь пушек у ворот поставили.  В щепы бы разнесли.  Вот тогда бы и в
самом деле орда очутилась в Раздорах.  Быть  бы  нам  битыми,  да  сей
молодец помог. Заклепал он турецкие пушки, атаман!
     Гнев с лица Васильева как рукой сняло.  Он сошел с коня я хлопнул
Болотникова по плечу.
     - Спасибо тебе, родниковский атаман! Спасибо, станишники!
     - Ты  не  нас  благодари,  а  Рязанца.  Это  он  пушки  заклепать
надоумил, - кивнул в сторону пушкаря Болотников.
     - И Рязанцу, спасибо!
     Васильев снял  шапку  и  поясно  поклонился  убитым  повольникам,
лежавшим на земле.
     - Дон вас не забудет, казаки.
     Затем Васильев  осмотрел  наряд,  проверил,  много  ли осталось у
пушкарей ядер, дроба и пороху.
     - Поберегай  зелье,  Тереха.  Нам  его  и  на  три дня не хватит.
Напрасно не пали.
     Рязанец обиделся.
     - Я свое дело ведаю, атаман.
     - Поберегай!  -  назидательно  повторил  Васильев и,  взмахнув на
коня, поспешил к другим стенам крепости.
     Вокруг Раздор  на  какое-то  время  установилась тишина.  Турки и
татары отошли за ров.
     Раздосадованный мурза   Джанибек   решил   созвать  тысячников  и
темников на курлатай.  Пригласил и Ахмет-пашу,  но тот не  приехал,  а
прислал вместо себя чауша.
     - Великий  и  несравненный  Ахмет-паша  повелел  сказать,   мурза
Джанибек,  чтоб  ты  не ждал его в своем шатре.  Паша недоволен твоими
воинами,  они трусливы,  как зайцы. Они не смогли забраться на стены и
показали спины презренным гяурам.
     Джанибек, не скрывая раздражения, ответил:
     - Ахмет-паша  не  может  гневаться  на моих воинов.  Они лезли на
стены урусов,  как львы.  Ни один из моих джигитов  не  сомневается  в
победе.  Мы  будем  в  Раздорах!  Пока  же  гяуры  находят в себе силы
обороняться.
     - И не только обороняться,  - с ехидцей вставил темник Давлет.  -
Они перебили капычеев  и  повредили  восемь  кулевринов  несравненного
воина Ахмет-паши.
     Издевка была налицо.
     "Темник Давлет слишком смел. Когда-нибудь Ахмет-паша отомстит ему
за такие слова", - подумал хитрый, осторожный темник Бахты.
     - Что передать моему повелителю? - спросил чауш.
     - Передай несравненному Ахмет-паше,  что я буду продолжать осаду.
Зверь  хоть  и  силен,  но  он начинает истекать кровью.  Сегодня либо
завтра я добью зверя.  И еще передай,  чауш.  Я хочу,  чтоб оставшиеся
десять пушек паши все ж разбили стены крепости.  Наидостойнейший Ахмет
говорил, что его кулеврины разрушали и не такие твердыни. Так пусть же
падет и эта крепость. С нами аллах!
     Не успел чауш выйти из шатра, как с ковра вскочил темник Давлет.
     - Я  не  хочу  больше  стоять  за Доном!  Почему мой тумен должен
бездействовать? Зачем я пришел из Бахчисарая? Я хочу брать крепость!
     - Твое   время   придет,   Давлет.  А  пока  нам  нельзя  оголять
левобережье. К гяурам может прийти помощь.
     - Опять сидеть в шатре?
     - Нет,  славный Давлет.  Сегодня два крыла тумена ты  бросишь  на
Раздоры. Сегодня ночью.
     - Ночью?..  Ты хочешь брать Раздоры ночью?  - переспросил  темник
Бахты.
     - Да,  джигиты!  У гяуров пушки,  пистолеты и ружья, У них зоркий
глаз.  Ночью  же  мы  их лишим прицельного огня.  Мы подойдем близко к
стенам и кинем на деревянный город горящие стрелы. А ворота мы пробьем
таранами. Так ли, джигиты?
     - Велика мудрость твоя,  мурза Джанибек,  - растянул в  угодливой
улыбке тонкие губы Бахты.
     "Бахты всегда  льстив.  Он  готов  вылизать   мурзе   пятки",   -
презрительно подумал Давлет.
     А тысячники дружно закричали: