земли, по всей вселенныя, И вселилась в люди лукавые...

   Изумительный  образец  народного  космизма!  К  тому   же   в   подтексте
приведенного отрывка сокрыты еще две проблемы. Одна - древняя,  связанная  с
извечной борьбой двух космических начал - Добра  и  Зла  (позднее  эта  идея
закрепилась и расцвела пышным  цветом  в  дуальной  философии  манихейства).
Другая - архидревняя, связанная аж с тотемными предпочтениями наших  предков
и прапредков, что уводит в самые немыслимые глубины общечеловеческой истории
и гиперборейского мировоззрения. Отголоски стародавнего  прошлого  выступают
здесь в виде двух тотемных зайцев. Заяц - во многом  неразгаданный  персонаж
мирового фольклора. В русских сказках он - добрый и желанный гость,  имеющий
скромный мифологический ранг. (Хотя сохранились поверия  и  с  отрицательным
знаком: считалось, что заяц перебежавший дорогу, как черная кошка, знаменует
беду). Не то в сказаниях других народов, где заяц подчас  выступает  в  роли
космотворящего существа. В повериях североамериканских ирокезов  он  создает
мир из воды,  в  легендах  другого  индейского  племени  -  виннебаго  -  он
соперничает с Солнцем и ловит его  в  силки.  У  евразийских  народов  заяц,
напротив, связан с Луной. Сохранились русские детские  песенки  и  считалки,
где заяц именуется  Месяцем.  А  у  литовцев-язычников  вплоть  до  введения
христианства был даже Заячий Бог, о чем упоминается в Ипатьевской летописи.
   Голубиная  книга  неисчерпаема  в  своей  глубине.  Она  -  действительно
Глубинная книга,  чьи  корни  уходят  к  самым  истокам  мировой  истории  и
предыстории. Она - один  из  немногих,  чудом  уцелевших  мостков,  напрямую
соединяющих нас с  началом  начал  всемирной  истории.  В  этом  живительном
роднике - истоки и русского духа,  и  русской  души.  Народ  -  хранитель  и
носитель древнейших традиций - прекрасно понимал подлинную цену  обретенного
еще в праотеческие времена своего в общем-то бесценного сокровища.  В  самом
ее тексте содержится самая точная и емкая характеристика - премудрость  всей
Вселенной! О какой еще другой книге  прошлого  и  настоящего  можно  сказать
подобное?


   КАЛЕВАЛЬСКИЙ ФОРПОСТ

   В чужих словах скрывается пространство;
   Чужих грехов и подвигов чреда,
   Измены и глухое постоянство
   Упрямых предков, нами никогда
   Не виданное. Маятник столетий,
   Как сердце бьется в сердце у меня.
   Чужие жизни и чужие смерти
   Живут в чужих словах чужого дня.
   Они живут, не возвратясь обратно,
   Туда, где смерть нашла их и взяла,
   Хоть в книгах полустерты и невнятны
   Их гневные, их страшные дела.
   Они живут, туманя древней кровью,
   Пролитой и истлевшею давно,
   Доверчивых потомков изголовья.
   Нас всех прядет судьбы веретено
   В один узор; но разговор столетий
   Звучит, как сердце, в сердце у меня.
   Так, я, двусердный, я не встречу смерти,
   Живя в чужих словах чужого дня. Лев ГУМИЛЕВ

   Уловить  и  понять  общие  корни  культур  разных  народов,  проникнуться
архаичным северным (читай - гиперборейским)  мироощущением  помогает  другой
шедевр   мирового   фольклора   -   "Калевала",    литературное    сокровище
финно-угорской духовной культуры. Еще уже - карело-финский  эпос.  На  самом
деле эта удивительная книга -  бесценное  достояние  всего  человечества.  В
финских и карельских рунах запечатлены такие архаичные пласты  человеческого
самосознания, которые распространяются на  предысторию  большинства  народов
Евразии. И дальше. Здесь сохранились не подвластные времени  и  беспамятству
сюжеты  и  мифологемы,  относящиеся  к  борьбе  патриархата  и  матриархата,
Золотого и Железного веков, различных  тотемных  кланов,  не  говоря  уже  о
древнейшей космогонии.
   "Калевала" - как она знакома современному читателю - бережно обработанный
и скомпонованный в целостную книгу фольклорный материал, собранный в  начале
Х1Х века Элиасом Л„нротом среди карелов, ижорцев и финнов, проживавших тогда
на территории Российской империи (главным образом в Архангельской  губернии,
где финские и карельские поселенцы также свято  хранили  древние  руны,  как
русское население - былины). Тем не менее, несмотря на сравнительно недавнюю
запись (что, впрочем, относится к фольклорным  текстам  большинства  народов
Земли),  "Калевала"  -  одно   из   древнейших   стихотворных   произведений
человечества.  Учитывая  же  ее  северное  происхождение,   великая   поэма,
запечатленная в памяти сотен поколений,  быть  может,  как  ни  одно  другое
произведение устного народного творчества, сохранила - где в первозданном, а
где и в "снятом" виде - голос полярной Прародины и отголоски  ценностей  той
далекой эпохи.
   Былое единство всех людей, языков и  культур,  так  сказать,  генетически
заложено в каждом из нас.  В  подсознании  закодированы  древние  символы  и
мифологемы. Они могут оживать в памяти, обнажая глубинные  и  неведомые  без
творческого озарения корни. Так, исконно русский поэт Николай Клюев ощущал в
себе через общее северное первоначало  дух  не  только  русского,  но  также
карельского и саамского народов:

   Я потомок лапландского князя,
   Калевалов волхвующий внук...

   Эти стихи уже цитировались в одном из эпиграфов.  В  своей  поэзии  Клюев
сделал символом северной (ледовитой) Гипербореи камень Сапфир:

   Калевала сродни желтокожью,
   В чьем венце ледовитый Сапфир.

   Если с определенной долей условности сегодня и можно говорить о философии
Гипербореи, то в достаточно концентрированной  форме  былое  мироощущение  и
менталитет наших прапредков получил отображение именно в "Калевале".  Точная
датировка большинства ее сюжетов вообще  затруднительна.  С  одной  стороны,
книга изобилует архаичными родоплеменными реминисценциями. С другой стороны,