работы? Что бы ни говорили  политики  и  чиновники,  оплачивало  эти  работы
общество  в  целом,  трудящиеся,  налогоплательщики,  отдававшие  часть  ими
заработанных денег государству. Так вот люди,  которые  платили,  ничего  не
получили. А кто же получил?
   Ну, во-первых, политики, руководители государств  получили  материал  для
доказательства своей мудрости и преимуществ государственного строя,  который
они  представляли  ("социализм  -  стартовая  площадка   для   проникновения
человечества  в  космос").  Или  результатом  "освоения   космоса"   явилось
восстановление   престижа   страны   как   лидера   технического   прогресса
человечества ("припев" к лунной  экспедиции  -  оказывается,  25  миллиардов
долларов было заплачено американцами  за  престиж,  в  котором  сомневались,
по-видимому, только конкурирующие между собой политики).  Но  это,  в  конце
концов, их  дело,  а  не  налогоплательщиков.  Налогоплательщики  не  должны
оплачивать частные расходы нанятых слуг.
   Во-вторых, инженеры, врачи и другие  специалисты,  работавшие  в  области
пилотируемых полетов, научились делать  космические  корабли  и  орбитальные
станции, обеспечивать жизнь человека в условиях полета. Они получили в  свое
распоряжение заводы, деньги, построили испытательные стенды, центры связи  и
управления, научились управлять этими полетами.  Получили  экспериментальный
материал для реализации возможностей человека жить  и  работать  в  условиях
невесомости и созданных ими конструкций.
   Но этот опыт и знания носят, так сказать, инструментальный характер. Этот
опыт и знания нужны для того, чтобы на орбите выполнять работу,  наблюдения,
исследования в интересах нанявших их налогоплательщиков. Потому что  до  сих
пор пилотируемые полеты правительства оплачивали не из  своих  денег,  а  из
денег общества. А вот сами работы, наблюдения, исследования пока не принесли
людям ни  материальной  пользы,  ни  новых  возможностей  для  производства,
экономики,  ни  новой  информации  о  мире,  в   котором   мы   живем.   Вот
автоматические  космические  аппараты  связи  и  ретрансляции  телевизионных
передач,    контроля    поверхности    Земли,    навигационных    измерений,
астрофизических исследований звезд и галактик принесли и конкретную  пользу,
и новую информацию. Обидно это сознавать, но это так. Я не утверждаю, что  и
впредь толку от пилотируемых полетов будет как от козла  молока.  Факт  этот
говорит только о том, что мы действовали слишком примитивно и до сих пор  не
добились того, чего хотели: открыть для людей новую сферу деятельности. Пока
мы даже еще не поняли, где, в какой области работы на орбите  человек  может
оказаться настолько  эффективен,  чтобы  затраты  на  его  полет  на  орбиту
оправдывались.
   Какую роль в этом деле сыграли  сами  космонавты?  Никакой.  Правда,  они
резонно могут возразить, что во время полета делали то, что им  поручали,  а
иногда и больше. Действительно, не вооруженные идеями, инструментами  они  и
не могли что-то полезное сделать не для посылавших их инженеров, а для людей
вообще. А сами они этих идей генерировать не смогли и  обвинять  их  за  это
никак нельзя.
   Но вот с чем пришлось столкнуться. Одной из важнейших  "инструментальных"
задач  первых  десятилетий   космических   полетов   была   оценка   границы
длительности без-опасного пребывания и работоспособности человека на  орбите
в условиях невесомости, в условиях жизни и работы на космических кораблях  и
орбитальных станциях. На  животных  такой  эксперимент  ставить  практически
невозможно: они не могут отринуть сигналы непрерывного падения и  качки,  не
могут убирать свои испражнения, не могут  выполнять  физические  упражнения.
Многого  они  не  могут.  Поэтому  практически  оценить   допустимые   сроки
пребывания человека на орбите можно только в прямых  экспериментах  в  самих
пилотируемых  полетах  с  постепенным  наращиванием   длительности   полета.
Конечно, это опасный и жестокий способ, но другого найти  мы  не  смогли.  В
таких экспериментах, начавшихся примерно  с  семидесятого  года,  космонавты
рисковали своей жизнью или, может быть, чем-нибудь еще.  Кстати,  американцы
пошли тоже по тому  же  пути:  длительность  первой  экспедиции  на  станцию
"Скайлаб" была около месяца, второй около двух месяцев, а  третьей  -  около
трех месяцев.
   Когда мы начали увеличивать продолжительность полета, то натолкнулись  на
решительное  противодействие   космонавтов.   Можно   было   понять   первых
космонавтов,  летавших  всего  по  нескольку  дней:   период   адаптации   к
невесомости, как правило, продолжается от одного до пяти - семи  дней.  И  в
этот период большинство чувствует себя, мягко говоря, дискомфортно.  Поэтому
тогдашние утверждения типа "уже пять суток -  на  пределе  выживания"  можно
понять. Но потом, когда выяснилось, что после  окончания  периода  адаптации
вроде бы уже можно жить и работать более-менее нормально, возражения  против
наращивания продолжительности полетов становились все  более  категоричными.
Опять же можно было понять Елисе-ева. Он в то время уже был и  руководителем
полета, и отвечал в  нашем  КБ  за  состояние  и  работоспособность  экипажа
станции, и ощущал себя кем-то  вроде  представителя  профсоюза  космонавтов,
обязанного заботиться об их здоровье, об их интересах. Но сами-то космонавты
неужели не помнили о том, что их никто не  агитировал  и  не  тащил  на  эту
работу, никто не заставлял идти на риск. Это  профессиональный  риск,  риск,
связанный с тем, что они взялись быть первопроходцами в этом деле.  Не  все,
конечно, возражали. Некоторые  проявили  настоящий  профессионализм.  Но  их
оказалось мало.
   Ощущали ли они себя первопроходцами? Да! Само собой!  В  застольях  и  на
митингах слова эти часто, наверное, произносились.  Другое  дело  осознание,
куда шли первыми и зачем? А что касается славы, так это понятно -  плата  за
риск.
   Модель внешнего поведения  многих  космонавтов  никак  не  раскрывала  их
индивидуальности и того, чем они жили.
   Что между ними было общего? Все они выросли  в  пятидесятые  годы:  жизнь
тяжелая, скудная, благополучие воспринималось как временное и сопровождалось
четким пониманием необходимости  определенного  алгоритма  поведения  -  "не
чирикай". Второе сходство - осознание, что  о  тебе  никто  не  позаботится,
конкуренция большая, а ставки высоки. Обойти конкурента, вытолкнуть  его  из
"гнезда",  для  этого  могли  заключаться  временные  союзы  и  объединения,
особенно  если  один  из  конкурентов  проявлял  какую-то   слабину,   вроде
"недержания речи", хотя бы в за-столье, или еще что-нибудь в этом роде.
   А что касается индивидуальных особенностей, здесь можно упомянуть многих.
   Гагарин производил впечатление хитрого, себе на  уме  мужичка  из  глухой
деревни, ему быстро надоели опека и тогдашнего начальника ЦПК врача  Карпова
(удалось коллективными усилиями его вытолкнуть),  и  заменившего  его  позже
Н.Ф. Кузнецова, и Каманина (конечно, особенно Каманина,  но  его  космонавты
еще долгие годы побаивались). Не совсем  было  понятно,  зачем  ему  власть.
Может, причина крылась  в  понимании,  что  шумиха  вокруг  его  подвига  не
соответствует содержанию его дальнейшей жизни и работы.