шептала, словно в горячке:
     - Я  очень  богата, очень. Я дам тебе денег. Зачем они мне без тебя? Ты
возьмешь столько, сколько тебе нужно. Возьмешь?
     Он  молчал  и  улыбался.  Все-таки  она  была прелестна, эта женщина, в
своем безумии. И кто знает, может быть, она ему еще пригодится?


4. ГРАФ ПИПЕР

     Тот  старик  был  прав:  ничего  хорошего  не ожидало Дес-Фонтейнеса за
дверью  кабинета  ярла  шаутбенахта. Юленшерна принял агента короны стоя, не
поздоровался, ни о чем не спросил и сразу начал выговор:
     - Ваши    донесения,    премьер-лейтенант,    по   меньшей   мере,   не
соответствовали   истине.  Вы  крайне  преувеличиваете  военные  возможности
московитов.  Его  величество  король  недоволен  вами. Дважды его величество
изволил  выразить  мысль,  что  вы  плохо  осведомлены  и самонадеянны. Ваши
донесения  всегда расходились с донесениями других лиц, посещающих Московию.
Шхипер  Уркварт  стоит  на иной точке зрения, нежели вы. Почему до сих пор я
не  получил  от  вас  подробного  плана  Новодвинской цитадели? Мне известно
также,  что  вы принадлежите к тем, которые позволяют себе осуждать действия
его величества...
     Дес-Фонтейнес  слушал  выговор молча, но глаза его насмешливо блестели.
Ему  был  жалок  этот надменный старик, много лет тому назад приговоренный к
колесованию  за свои пиратские похождения, этот сановник, прощенный покойным
королем  только  за то, что пиратские сокровища пополнили отощавшую шведскую
казну,  этот  властный и желчный адмирал, о котором матросы говорили, что он
продал  душу  дьяволу  и  теперь у него вместо сердца кусок свинца. Что бы с
ним  было - с адмиралом, если бы премьер-лейтенант поведал ему хотя бы самую
малость из того, что происходило вчера в кухне старой кормилицы Маргрет?
     - Здесь  вы  пьете,  -  говорил  Юленшерна,  - и, как мне известно, уже
успели  на  поединке  совершить убийство юноши из хорошей семьи. Подумайте о
своем  будущем!  Король  выслушает  вас  в  совете. Пусть же ваша речь будет
разумной.  Вы  много  лет  провели  в  Московии,  вы  знаете  слабые стороны
русского  войска.  Говорите  же о том, что может спасти вашу репутацию, а не
погубить  вашу жизнь. В дни вашего детства вы были друзьями с моей супругой,
она  просила  меня за вас, и тот совет, который вы получили от меня сегодня,
я даю вам по просьбе моей жены.
     Премьер-лейтенант   взглянул   на  шаутбенахта.  Юленшерна  смотрел  на
Дес-Фонтейнеса  твердо  и  надменно,  ничего  нельзя  было  прочитать в этих
жестких, кофейного цвета глазах.
     - Идите! - сказал Юленшерна.
     Дес-Фонтейнес вышел.
     В  этот  же  вечер он получил приглашение прибыть к графу Пиперу - шефу
походной  канцелярии  Карла  XII  и  государственному  секретарю.  В кругах,
близких  ко  двору,  было известно, что отец Маргрет в свое время не слишком
одобрительно относился к войне с русскими.
     - Моя   дочь   просила   меня   принять   вас!  -  сказал  граф,  когда
Дес-Фонтейнес ему представился. - Вы были друзьями детства, не так ли?
     - В  давние  времена,  граф,  -  сказал  Дес-Фонтейнес.  - В те далекие
времена,  когда  вы  еще  не  стали гордостью королевства и не носили титула
графа.
     Пипер  любезно  улыбнулся.  Он  сидел  в  глубоком  кресле  - жирный, с
короткими,  не  достающими  до полу ногами. Из-под огромного завитого парика
смотрели умные пронизывающие глаза.
     - Я слушаю вас! - сказал он.
     - Я  бы хотел выслушать вас, граф! - сказал Дес-Фонтейнес. - Я давно не
был в королевстве. Мне бы хотелось знать, что думают здесь о России.
     - Царь  Петр  проиграл  Нарву,  -  словно  бы размышляя, начал Пипер. -
Проиграл  так, что медаль, на которой запечатлен его позор, ныне чрезвычайно
популярна.  Нам представляется, что единственная наша дорога - на Москву. Мы
предполагаем,  что  когда  наши  флаги  начнут развеваться на древних стенах
Кремля,  тогда  все  остальное  произойдет  само  собой. Курица в нашем супе
будет  сварена. Золотой крест на синем поле, поднятый над русским Кремлем, -
единственное  разумное решение восточного вопроса, не так ли? Его величеству
благоугодно  продолжать  дело,  о котором говорили блаженной памяти Торгильс
Кнутсон  и  достопамятный Биргер. Стен Стурре также учил гиперборейцев тому,
что  дорога  у  них  -  только  на восток. Зачем же нам вязнуть в Ингрии или
Ливонии, зачем нам мелкие победы, когда слава ждет нас в Москве?
     Дес-Фонтейнес  молчал,  неподвижно  глядя в широкое, розовое, спокойное
лицо графа.
     - Мне  также  доподлинно  известно,  - продолжал Пипер, - что блаженной
памяти  король  Карл  IX  не  раз  говорил  о  необходимости для нас захвата
северной  части  побережья  Норвегии. Русские имеют один порт - Архангельск.
Стоит  нам захватить север Норвегии, и торговля с Архангельском пойдет через
наши  воды.  Во  исполнение  этой  мысли  его величество, ныне здравствующий
король,   объявил   своим  указом  экспедицию  в  Архангельск.  Корабли  для
экспедиции   достраиваются.  Архангельск  будет  уничтожен.  Но  это  только
начало,  временная мера для прекращения связи московитов с Европой. Москва -
вот истинное решение вопроса. Надеюсь, вы согласны со мной?
     - Нет! - сказал премьер-лейтенант.
     Граф Пипер округлил светлые ястребиные глаза.
     - Вы несогласны?
     - Решительно несогласен.
     - В чем же именно?
     Премьер-лейтенант   помолчал,  собираясь  с  мыслями,  потом  заговорил
ровным голосом, спокойно, неторопливо:
     - Многие  поражения  армий  происходили  оттого, что противник был либо
недостаточно  изучен,  либо,  в угоду тому или иному лицу, стоящему во главе
государства,  представлен  не  в своем подлинном, настоящем виде. Изображать
противника  более  слабым,  чем  он  есть  на самом деле, унижать его силы и
возможности  -  по-моему,  это  есть  преступление перед короной, за которое
надобно колесовать...
     Граф   Пипер   слегка   шевельнул   бровью:  премьер-лейтенант  начинал
раздражать его.
     - Колесовать!  -  спокойно повторил Дес-Фонтейнес. - Дипломаты и послы,
быть  может,  и  правильно  поступают,  изучая  сферы,  близкие  ко  двору и
заполняя  свои  корреспонденции  описаниями  характеров и слабостей того или
иного вельможи или даже монарха, но в этом ли одном дело?
     Пипер  слегка  наклонил  голову:  это  могло  означать  и  то,  что  он
согласен, и то, что он внимательно слушает.