Торо, без разрешения покинуть королевство. В 1565  году  Ульоа  обратился  к
папе; описал положение, в которое поставили его инквизиторы,  и  напомнил  о
службе, которую он оказал религии, сражаясь против турок на  галерах  своего
ордена, овладев однажды пятью кораблями пирата Карамзин Араеса,  а  также  в
экспедициях против Алжира, Бухни и Африки, после которых  император  Карл  V
назначил его первым капитаном, а  затем  и  генералом  сухопутной  армии,  с
которой он участвовал в войнах в Германии, Венгрии,  Трансильвании  [803]  и
других странах. Он прибавлял, что год тому назад главный инквизитор  избавил
его от продолжения епитимьи за все, что  ставилось  ему  в  вину,  но  желал
вернуть себе звание рыцаря, потому что был еще в состоянии служить.  8  июня
1565 года папа выпустил в пользу Ульоа бреве, в  котором  он  восстанавливал
Ульоа  во  всех  правах  рыцаря  и  монаха-професса  ордена  св.  Иоанна,  с
формальной  оговоркой,  что  случившееся  с  ним  не   воспрепятствует   ему
достигнуть высших санов в своем ордене и  военных  должностей,  если  только
главный инквизитор Испании и гроссмейстер Мальты  одобрят  его  декрет.  Все
пожелания Ульоа были выполнены, и он  был  восстановлен  в  своей  должности
командора.
     7.  Хуан  де  Виберо  Касалья,  брат  Агостино  Касальи,  родившийся  в
Вальядолиде, был наказан как лютеранин. Его приговорили к потере имущества и
свободы и к пожизненному ношению санбенито.
     8. Донья Хуанна Сильва де Рибера, жена дона Хуана  де  Виберо  Касальи,
уроженка Вальядолида, внебрачная дочь  дона  Хуана  де  Риберы,  маркиза  де
Монтемайор, и его рабыни, Марии Флюрин. Она разделила участь своего мужа.
     9. Донья Констансия де Виберо Касалья, сестра Агостино  Касальи,  вдова
контролера  Эрнандо  Ортиса,  была  присуждена  к   ношению   санбенито,   к
пожизненному заключению и к потере  имущества.  Агостино,  увидя  проходящую
мимо сестру, повернулся к принцессе-правительнице и сказал ей: "Принцесса, я
умоляю Ваше Высочество пожалеть эту  несчастную,  которая  оставит  сиротами
тринадцать детей".
     10. Элеонора де Сиснерос, из Вальядолида, двадцати четырех лет от роду,
жена Антонио Эресуэло, осужденного как нераскаявшийся. Она понесла  епитимью
после двух предшествующих. Муж ее, сойдя с помоста аутодафе,  заметил  ее  в
санбенито примиренных, на котором не было ни языков огня, ни фигур чертей, в
отличие от его санбенито. В исступлении, вызванном тем,  что  она  оказалась
нетвердой в своих верованиях, он  ударил  ее  ногой  и  сказал:  "Так-то  ты
поступила с учением,  которое  я  тебе  преподавал  в  течение  шести  лет?"
Элеонора молча выслушала мужа, ничего не отвечала и выказала много  смирения
и терпения.
     11. Донья Франсиска Сунъига де Баеса. Эта вальядолидская богомолка была
дочерью  Альфонсо  де  Баеса  и  доньи  Марии  Суньига.  Она  была  наказана
санбенито, заключена пожизненно и лишена имущества. Агустин Касалья, отвечая
на обвинения одного свидетеля, заявил, что положение, в котором его упрекают
и которое состоит в том,  что  истинное  евхаристическое  причащение  бывает
только под обоими видами, было высказано доньей Франсиской Суньига, ученицей
дома Бартоломее Каррансы и брата Доминго Рохаса, добавив, что монахи наносят
удары и прячут ударившую руку. В другом показании от 12 октября он  повторил
сказанное и прибавил, что донья Франсиска -  его  противница  с  1543  года,
когда она потеряла надежду выйти замуж за Гонсале Переса де Виберо  Касалью,
его брата, который не пожелал на ней жениться, потому что Альфонсо Баеса, ее
отец, был арестован как иудействующий по приказу вальядолидской  инквизиции.
Этот  довод  Касальи  неубедителен,  потому  что  и  сам  он,  и   Франсиска
происходили от евреев, осужденных инквизицией, как мы об этом уже говорили.
     12. Марина де Сааведра, уроженка Саморы, вдова Хуана Сиснероса де Сото,
выдающегося дворянина.  Она  была  наказана  как  лютеранка:  ее  облекли  в
санбенито, лишили имущества и подвергли пожизненному заключению.
     13. Изабелла Мингес, прислуга Доньи Беатрисы Виберо Касалья,  сожженной
на этом аутодафе. Она разделила участь Марины де Сааведра.
     14. Антонио Мингес, брат Изабеллы, житель Педросы, был наказан по  этой
же причине и таким же образом.
     15. Антонио Уазор, англичанин, слуга дона Луиса де Рохаса, сожженного в
тот же день [804], был приговорен к ношению санбенито,  потере  имущества  и
заключению на год в монастырь.
     16. Даниэль  де  па  Куадра,  из  города  Педросы,  потерял  свободу  и
имущество и получил пожизненное санбенито как лютеранин.
     XI. Проповедь о  вере  была  произнесена  знаменитым  Мельхиором  Кано,
епископом  Канарских  островов,  после  того  как  все   стали   свидетелями
скандального и  возмутительного  поступка,  происшедшего  посреди  собрания.
Когда прибыл двор, когда министры, судьи, гранды, знать, народ и  обвиняемые
заняли  свои  места,  дом   Франсиско   Бака,   вальядолидский   инквизитор,
приблизился к эстраде, где сидели  дон  Карлос,  принц  Астурийский,  и  его
тетка, принцесса Хуанна, и потребовал, а затем и получил от  них  присягу  в
том, что они будут поддерживать и защищать инквизицию и  открывать  ей  все,
что кем бы то ни было будет сказано против веры, если вдруг  они  узнают  об
этом.  На  такую  дерзость  этот  инквизитор  решился,  имея   распоряжение,
одобренное католическими государями Фердинандом и Изабеллой  при  учреждении
инквизиции. Один из пунктов этого распоряжения гласил, что должностное лицо,
председательствующее на торжественном аутодафе, должно  произнести  подобную
присягу, даже если оно уже исполняло  эту  формальность  в  день  учреждения
инквизиции в  этом  городе.  Но  что  общего  между  должностными  лицами  и
государями? Дон Карлос и его тетка произнесли требуемую присягу;  принцу  же
было в то время  всего  четырнадцать  лет  [805].  Впоследствии  выяснилось,
насколько не понравилась ему дерзость инквизитора. Он поклялся в  неумолимой
ненависти к инквизиции. Далее я вернусь к этому предмету, говоря о  процессе
принца.


       Статья вторая

ВТОРОЕ АУТОДАФЕ

     I. Второе вальядолидское аутодафе произошло  8  октября  того  же  1559
года. Оно было еще торжественнее первого благодаря присутствию  Филиппа  II.
Инквизиторы подождали его возвращения из  Нидерландов,  чтобы  почтить  этим
великим торжеством,  на  котором  появились  тринадцать  человек,  приданных
пламени,  труп  и  статуя,  также  сожженные,  и   шестнадцать   осужденных,
допущенных к примирению с Церковью и епитимьи. Некоторые из  этих  процессов
закончились еще в мае; следовательно, нельзя сомневаться в  том,  что  казнь
несчастных была отсрочена  в  надежде  доставить  удовольствие  этому  столь
религиозному монарху, хотя рассказ об этой сцене внушает ужас. Король явился
в сопровождении сына, сестры, принца Пармского,  трех  посланников  Франции,