заблуждений,  в  которых  ее  обвиняли,  а  только  число  бесед  и  фактов,
подтверждавших  ее  ересь,  которую  она   признала   с   тем   единственным
ограничением, что она оставалась в простом сомнении, никогда  не  соглашаясь
целиком с заблуждением. Впрочем, противное нельзя было доказать признанием в
том, чего, по ее уверению, она не могла припомнить. Это  столь  естественное
мнение не было мнением судей и юрисконсультов. Когда они собрались  29  июля
для вынесения окончательного приговора,  один  из  них  предложил  назначить
пытку, все другие подали голос за  измождение  плоти  Марины.  Решение  было
утверждено верховным советом. Этот приговор  не  был  тотчас  же  предъявлен
обвиняемой, потому что,  по  обычаю  трибунала,  эта  церемония  исполнялась
накануне самого аутодафе. Он был предъявлен Марине де Гевара 7 октября.  Так
как распоряжения 1541 года и другие,  установленные  впоследствии,  отменяют
смертный приговор и разрешают провозгласить примирение осужденного, если  он
обратится к  истинной  вере  до  выдачи  в  руки  светской  власти,  главный
инквизитор сделал последнее усилие, снова отправив дона Альфонсе Тельеса  де
Хирона к его родственнице, чтобы уговорить открыть все для избежания смерти.
Это поведение Вальдеса не понравилось вальядолидским  инквизиторам,  которые
заговорили об этом как об исключительном и скандальном покровительстве,  так
как это средство  не  было  применено  к  другим  монахиням,  осужденным  на
смертную казнь, хотя они были менее виновны. Вальдес обратился  в  верховный
совет, который внял настояниям  председателя  и  приказал,  чтобы  посещение
произошло   в   присутствии   одного   или   нескольких    инквизиторов    и
адвоката-защитника, красноречие которого могло оказать большую  помощь.  Эта
последняя попытка имела тот  же  успех,  что  и  первая.  Марина  продолжала
упорствовать в своем заявлении. Какой обвиняемый не дрожал бы  перед  судом,
который так упорно держится принципа, что все свидетели говорят правду,  что
они хорошо поняли все, что видели и слышали, что время не могло обмануть  их
память и сбить с толку  их  суждение?  Я  закончу  историю  этого  процесса,
включив  сюда  копию  окончательного  приговора  против  Марины  де  Гевара,
произнесенного после редактирования в трибунале вслед  за  подачей  голосов.
Этот документ познакомит читателя со стилем инквизиции.
     VI.   "Нами,   инквизиторами   против   еретической   испорченности   и
отступничества  в  королевствах  Кастилия,  Леон,  Галисия  и  в   княжестве
Астурийском, установленными в благороднейшем городе Вальядолиде,  по  власти
апостольской и проч. Принимая во  внимание  уголовный  процесс,  в  судебном
присутствии перед нами,  с  одной  стороны,  лиценциата  Херонимо  Рамиреса,
фискала святого трибунала, и, с другой  стороны,  доньи  Марины  де  Гевара,
постриженной монахини Рождественского монастыря ордена св. Бернара,  в  этом
городе, один из нас, инквизиторов, отправился в названный монастырь  15  мая
1558 минувшего года, и  вышеупомянутая  Марина  де  Гевара  представила  ему
показания, в которых она призналась и в том, что неоднократно  беседовала  с
человеком, втянутым в заблуждения Лютера, и что  она  постоянно  слышала  от
него слова: "Оправданные верой, мы пребываем в мире с  Богом  через  Господа
нашего Иисуса Христа"; что эти слова казались  ей  хорошими  и  что  она  им
верила, хотя не понимала, каков их смысл", и т. д.
     VII. Здесь приговор передает то, что я сказал  о  результате  процесса,
возбужденного против Марины, по отношению к приписанным ей заблуждениям и  к
сделанным ею показаниям; это  изложение  занимает  несколько  листов;  после
этого читаем следующее:
     VIII. "Принимая во внимание просьбу двух сторон, мы  приказали  сделать
оглашение  свидетельских  показаний  против  означенной  Марины  де   Гевара
касательно заблуждений и ересей, в которых она обвиняется;  свидетелей  было
двенадцать.
     Будучи допрошена о сущности и отдельных пунктах  этого  оглашения,  она
сослалась  на  сказанное  ею  в  показаниях,   отрицая   остальные   пункты,
выставленные против нее;  поговоривши  обо  всем  со  своим  адвокатом,  она
высказалась против этого оглашения, уверяя  в  своей  невинности.  Тогда  мы
приказали сделать оглашение  двух  других  свидетелей,  также  представивших
обвинения Марины де Гевара, на что она ответила, как и  на  прочее,  отрицая
сказанное ими и приводя многое в свою защиту. Допросив свидетелей защиты, мы
приступили к оглашению  последнего  свидетеля,  на  показания  которого  она
отвечала по-прежнему; по совету своего адвоката она заявила, что  ей  нечего
более  сказать.  То  же   заявил   фискал.   Закончив   судопроизводство   и
посоветовавшись друг с  другом  и  с  несколькими  значительными  и  учеными
лицами, призывая имя Иисуса Христа, мы находим (согласно актам и  документам
этого  процесса),  что  означенный  прокурор-фискал  целиком  и   совершенно
доказал, отчасти по  показаниям  свидетелей,  отчасти  по  заявлениям  доньи
Марины, что она отреклась от учения, которое содержит и которому  наставляет
наша Святая Мать (т. е. Церковь); что она  приняла  и  уверовала  во  многие
заблуждения и ереси ересиарха  Мартина  Лютера  и  его  последователей;  что
уклончивые приемы, которые она применяла в своей защите (говоря, что она  не
верила в заблуждения, в которых ее обвиняют, и питала на их счет сомнения  и
колебания) ненадежны и что ни эти соображения,  ни  какие  другие  из  числа
приведенных ею не оправдывают ее ни  в  одном  пункте.  Вследствие  чего  мы
должны объявить и объявляем, что означенная Марина де  Гевара  была  и  есть
еретичка-лютеранка и что она бывала во многих собраниях и сходках  вместе  с
другими лицами, где ее наставляли в этих заблуждениях; что ее исповедь лжива
и притворна и что, следовательно,  она  навлекла  на  себя  кару  верховного
отлучения и другие цензуры, под которые подпадают и которым подвергаются все
удаляющиеся от учения нашей святой католической веры,  которой  она  обязана
строго держаться в  качестве  христианки  старинной  расы,  происходящей  от
благороднейшей крови, и постриженной монахини; и мы ее передаем правосудию и
светской  власти  превосходного  рыцаря  Луиса   Осорио,   коррехидора   Его
Величества в этом городе, и его заместителя в  этой  должности,  которым  мы
советуем обращаться с нею с добротою и милосердием  и  приказываем,  в  силу
настоящего окончательного приговора,  все  исполнить  так,  как  только  что
сказано. Лиценциат Франсиско Бака. Доктор Риего. Лиценциат  Гилъем.  Епископ
Паленсии, граф де Перниа".
     Кто  не  почувствует  негодования,  видя,  что   этот   акт   трибунала
оканчивается  рекомендацией  светскому   королевскому   судье   со   стороны
инквизиторов обращаться с обвиняемой с добротой и милосердием, между тем как
они отлично знают, что произойдет? Действительно, за две недели до  аутодафе
светскому  королевскому  судье  сообщают,  сколько  ему   выдадут   узников,
осужденных  на  смертную  казнь,  -  необходимая   предосторожность,   чтобы
приготовить вперед место казни, дрова и количество столбов, необходимых  для
экзекуции, а также окончательные приговоры, с пробелами для вписывания  имен
и профессий, о чем  ему  дадут  знать  накануне  аутодафе.  Если  обвиняемый
объявлен нераскаянным еретиком или рецидивистом, приговор королевского судьи
ограничивается осуждением на сожжение, сообразно с законами королевства, или
только на задушение, если обвиняемый раскаялся. Инквизиторы так уверены, что