- Господин майор в последнее время служил  в  штабе  нашего  военного
округа, - пояснил Ядассон.
   - ...но в груди моей бьется сердце старого  солдата,  -  он  постучал
пальцами  по  груди,  -   и   я   готов   везде   и   всюду   искоренять
антимонархические взгляды! Огнем и  мечом!  -  выкрикнул  он  и  стукнул
кулаком по столу.
   В то же мгновение Кон, низко поклонившись  за  его  спиной,  поспешно
удалился.  Брат  господина  Бука  сперва  вышел  в  туалет,  чтобы  хоть
сколько-нибудь замаскировать свое бегство.
   - Ага! - громко воскликнул Ядассон. - Господин майор, враг разбит!
   Пастор Циллих, однако, все еще не был в этом уверен.
   - Гейтейфель остался. Я не доверяю ему.
   Но  Дидерих,  заказывая  третью  бутылку,  покосился  на   Лауэра   и
Гейтейфеля; оба сиротливо сидели друг против  друга,  смущенно  глядя  в
свои пивные кружки.
   - Власть в наших  руках,  -  сказал  Дидерих,  -  и  наши  враги  это
понимают. Они уже не возмущаются часовым. По лицам  их  видно,  как  они
боятся, что скоро и до них доберутся. И доберутся, поверьте мне!
   Дидерих заявил, что обратится в  прокуратуру  с  жалобой  на  Лауэра,
пусть держит ответ за свои крамольные речи.
   - А я уж позабочусь, - обещал Ядассон, - чтобы жалобе был дан ход,  и
на процессе выступлю сам  как  представитель  обвинения.  Вам  известно,
господа, что свидетелем я быть не могу, так как лично  не  присутствовал
при инциденте.
   - Мы осушим это болото, - пригрозил Дидерих и завел  речь  о  ферейне
ветеранов;  ферейн  должен  быть  главной  опорой  истинных   немцев   и
убежденных монархистов. Майор  напустил  на  себя  важный  вид.  Да,  он
состоит членом правления ферейна. По мере сил продолжает служить  своему
кайзеру. Он  выразил  готовность  выдвинуть  кандидатуру  Дидериха,  это
укрепит националистические элементы ферейна ветеранов.
   Надо прямо сказать, что перевес  пока  еще  на  стороне  все  тех  же
пресловутых демократов. По мнению майора, власти слишком  церемонятся  -
зря они мирятся с создавшейся в Нетциге обстановкой. Лично он,  если  бы
его назначили командующим округом,  учредил  бы  на  выборах  надзор  за
офицерами запаса. Всенепременно!
   - Но поскольку мой государь лишил меня этой возможности...
   Дидерих, в утешение ему,  вновь  наполнил  бокалы.  Пока  майор  пил,
Ядассон наклонился к Дидериху и шепнул:
   - Ни единому слову не верьте! Это тряпка, а перед Буком он  на  брюхе
ползает. Надо пустить ему пыль в глаза.
   Дидерих тотчас же принялся за дело.
   - Я уже официально договорился с регирунгспрезидентом фон Вулковом. -
И так как майор изумленно посмотрел на него, продолжал: - В будущем году
выборы в рейхстаг.  Нас,  благомыслящих,  ждет  трудная  работа.  Борьба
начинается.
   - В атаку! - яростно воскликнул майор. - Ваше здоровье!
   - Ваше здоровье! - ответил Дидерих. -  Но,  господа,  как  ни  сильны
тлетворные влияния в стране,  мы  победим,  ибо  у  нас  есть  агитатор,
которого нет у противника, - его величество.
   - Браво!
   - Его величество требует от граждан всей  страны,  а  стало  быть,  и
нетцигских, чтобы они наконец очнулись от спячки! И мы этого добьемся!
   Ядассон, майор и пастор Циллих в доказательство  того,  что  они  уже
очнулись, стучали кулаками по столу, орали  "браво"  и  чокались.  Майор
ревел:
   - Нам, офицерам, его величество молвил: "Вот люди, на которых я  могу
положиться" .
   - А нам он сказал, - кричал пастор Циллих, - если церкви  понадобится
помощь государя...
   Теперь ничто не мешало закусить удила, ресторан давно опустел,  Лауэр
и Гейтейфель незаметно испарились, а газовые рожки под аркой, в  глубине
сводчатого зала, уже были погашены.
   - Он сказал еще... - Дидерих надул багровые щеки,  усы  лезли  ему  в
глаза, но он все же пытался метать испепеляющие взоры.  -  "Мы  живем  в
эпоху расцвета промышленности!" И это верно.  Вот  почему  мы  исполнены
твердой решимости делать дела под его высочайшим покровительством.
   - И карьеру! - гаркнул Ядассон. - Его  величество  объявил:  каждого,
кто готов помочь ему, он приветствует. Пусть кто-нибудь посмеет сказать,
что это не относится и ко мне! - запальчиво выкрикнул асессор;  уши  его
рдели, как кровь.
   Майор снова взревел:
   - Мой государь может положиться на меня, как  на  каменную  гору.  Он
раньше времени дал мне отставку, и я, как истый немец, скажу ему  это  в
лицо. Когда грянет гром, я еще понадоблюсь.  Что  же,  мне  в  мои  годы
только и дела, что стрелять хлопушками на балах? Я  проливал  кровь  под
Седаном.
   - Батюшки, а я разве  не  проливал!  -  послышался  пискливый  голос,
словно из потустороннего мира, и под темными сводами показался маленький
старичок с развевающимися белыми волосами. Он доковылял до стола, стекла
его очков посверкивали, щеки пылали. Он крикнул:
   - Кого я вижу? Майор Кунце! Старый фронтовой  друг!  Тут  у  вас  дым
коромыслом, как во время оно во Франции! Я ведь всегда говорю: жить  так
жить, и лучше на годок-другой дольше!
   Майор представил его:
   - Господин Кюнхен, преподаватель гимназии.
   Как случилось, что его забыли во тьме  и  мраке?  Старичок  оживленно
высказывал свои соображения на этот счет. Он сидел в  одной  компании...
Ну, надо полагать, чуток всхрапнул, а эти чертовы дети  дали  тягу.  Сон
еще не успел убавить в нем жара от поглощенных напитков; захлебываясь  и
визжа, старикашка напоминал майору об их  общих  доблестных  подвигах  в
"железном году".
   - Партизаны! - кричал он, и из его морщинистого беззубого рта  бежала
слюна. - Ох, и бандиты же были! Вот, господа, убедитесь, до  сих  пор  у
меня этот палец, как деревянный. Партизан укусил. Только за  то,  что  я
хотел слегка полоснуть его саблей по горлу. Этакая свинья!
   Кюнхен по очереди показал всем сидящим за  столом  знаменитый  палец;
посыпались   возгласы   изумления.   Дидериха,   правда,   несмотря   на
восторженные чувства, мороз подрал по коже, он невольно  вообразил  себя
на месте  французского  партизана:  вот  маленький  свирепый  старикашка
уперся ему коленом в  грудь  и  приставляет  клинок  к  горлу.  Дидериху