движение. Мало того, что движение будет его отрицать, превращать в
противоположность, начало тут -- то, что будет кончаться. Вопрос об
институтах и структурах первобытного общества касается определенной части
истории, тогда как исследуемый предмет -- начало всей истории.

В частности, первобытнообщинный способ производства -- это не только
специфический по отношению к другим способ производства, но и первичный
способ производства вообще. Это значит, что в самом субстрате первобытной
экономики налицо нечто такое, что будет отрицаться дальнейшей экономической
эволюцией человечества.

В основе всей истории производства вообще лежит способность людей
производить больше, чем им нужно для восстановления затраченных в этом акте
сил. Отсюда возможность и специализации, и обмена, и производства объектов
культуры, и присвоения чужого прибавочного продукта (эксплуатации). Много
думали и спорили: почему у человеческого труда есть это свойство, дающее
человеку возможность прогрессирующего в истории наращивания и накопления
сил, свойство производить, т. е. извлекать и перерабатывать из природной
материи больше, чем необходимо для репродукции себя в виде своего организма
и в виде своего потомства? Но может ли вол выполнить больше работы, чем
надо его организму для восстановления затраченных сил? Да. Совершенно
очевидно, что закон сохранения энергии тут ни при чем. "Свойство" человека
состояло не в том, что он вообще \/ мог производить некоторый избыток сверх
своих затрат, т. е. минимальных потребностей, а в том, что он вынужден был
это делать. Притом вынужден был производить этого избытка все больше,
вследствие чего должен был прибегать к орудиям, к технике, ко всему тому,
что мы называем производительными силами.

Теория докапиталистических способов производства никогда не может быть
достаточно полно разработана (и особенно первобытнообщинного способа
производства), если не преодолеть распространения на все времена
представления о "homo oeconomicus", извлеченного из капиталистической
эпохи. Согласно атому ходячему представлению, хозяйственная психология
всякого человека может быть сведена к постулату стремления к максимально
возможному присвоению. Нижним пределом отчуждения (благ или труда),
психологически в этом случае приемлемым, является отчуждение за равноценную
компенсацию. "Экономический человек" отождествляется с "экономящим" -- "не
расточающим". Действительно, поведение, обратное указанному постулату, при
капитализме не может быть ничем иным, как привеском. Но даже при
феодализме, как видно из источников, хозяйственная психология содержала
гораздо больше этого обратного начала: значительное число средневековых
юридических и законодательных актов запрещает или ограничивает
безвозмездное дарение, подношение, пожертвование недвижимого и движимого
имущества. Чем дальше в глубь веков и тысячелетий, тем выпуклее этот
импульс.

И в самом деле, весьма наивно перекидывать прямой мост между человеческой
алчностью и инстинктами питания у животных. Алчность -- не константа
истории. Она , созревала как противоположность и отрицание специфичного для
первобытных людей "противоестественного" поведения: стремления к
максимальному безвозмездному отчуждению благ. В таком утверждении нет
ничего идеалистического, как нет ничего материалистического в уподоблении
психики всех людей "материализму" лавочника. Материальный, коммерческий
расчет -- это совсем иное понятие, чем материальная детерминированность
общественной жизни. На заре истории лишь препоны родового, племенного,
этнокультурного характера останавливали в локальных рамках
"расточительство" и тем самым не допускали разорения данной первобытной
общины или группы людей. Это значит, что раздробленность первобытного
человечества на огромное число общностей или общин (причем разного уровня и
пересекающихся), стоящих друг к другу так или иначе в отношении "мы --
они", было объективной хозяйственной необходимостью. Но норма
экономического поведения каждого индивида внутри этих рамок состояла как
раз во всемерном "расточении" плодов труда: коллективизм первобытной
экономики состоял не в расстановке охотников при облаве, не в правилах
раздела охотничьей добычи и т. п., а в максимальном угощении и одарении
каждым другого, хотя и только по сформировавшимся обычным каналам. Дарение,
угощение, отдавание -- основная форма движения продуктов в архаических
обществах .

Такая экономика подразумевает соответствующую психику. Это поведение явно
противоположно "зоологическому индивидуализму", да и не может быть
приравнено к действию у животных, скажем, родительского инстинкта кормления
детенышей или призыву петухом куриц к найденному корму. Взаимное отчуждение
добываемых из природной среды жизненных благ было императивом жизни
первобытных людей, который нам даже трудно вообразить, ибо он не
соответствует ни нормам поведения животных, ни господствующим в новой и
новейшей истории принципам материальной заинтересованности индивида,
принципам присвоения. "Отдать" было нормой отношений. Не будем углубляться
дальше в предпосылки и следствия такого устройства первобытного
хозяйствования в аспекте теоретической экономии. Но рассмотрим, какова
стимуляция этого отказа от прямого потребления благ. Для этого продолжим
изучение работы мозга.

У человека работу центральной нервной системы можно разделить на три блока:
1) сенсорно-афферентный, т. е. осуществляющий прием, анализирование,
ассоциирование разнообразнейших раздражений; 2) эффекторный, т. е.
осуществляющий двигательные и вегетативные реакции, в том числе большие
системы действий с их поэтапной корректировкой; 3) суггестивный, т. е.
осуществляющий замену указаний, поступающих с первого блока, или ответов,
свойственных второму блоку, другими, вызываемыми по второй сигнальной
системе. Функцию этого третьего блока называют также "регулирующей" как
восприятие, так и поведение, но надо помнить, что тут речь идет о
регулировании по происхождению своему межиндивидуальном -- исходящем от
другого индивида или других индивидов; лишь в своем развитии впоследствии
(по Выготскому -- Лурия) функция, которая была раньше разделена между двумя
людьми, становится способом самоорганизации деятельности одного индивида,
интерпсихическое действие превращается в интрапсихическую
саморегулирующуюся систему ; это связано с преобразованием суггестии в
контрсуггестию .