сигнальной системы, ибо ни на одной из противоположных друг другу побед
невозможно было остановиться.

По первому разу интердикция могла быть отброшена, как мы помним, просто
избеганием прямого контакта -- отселением, удалением. К числу первичных
нейрофизиологических механизмов отбрасывания интердикции, судя по всему,
следует отнести механизм персеверации (настаивания, многократного
повторения). Он имеет довольно древние филогенетические корни в аппарате
центральной нервной системы, наблюдается при некоторых нейродинамических
состояниях у всех высших животных . Нельзя локализовать управление
персеверацией у человека в каких-либо зонах коры головного мозга: как
патологический симптом персеверация (непроизвольное "подражание себе")
наблюдается при поражениях верхних слоев коры разных отделов, в частности,
в лобной доле. Но кажется вероятным, что на подступах к возникновению
второй сигнальной системы роль персеверации могла быть существенней.
Инертное, самовоспроизводящееся "настаивание на своем" могло выгодно
послужить как одной, так и противной стороне в отбрасывании или в
утверждении и закреплении интердикции, следовательно, в генезе суггестии.
Запомним, что последняя должна быть понята не просто как повеление, но как
повеление, преодоление, преодолевающее отказ, -- впрочем, в противном
случае оно даже и не повеление. Если же последующие исследования и не
отведут специального места персеверации в филогенезе второй сигнальной
системы, остается уверенность, что на позднейших этапах это довольно
элементарное нервное устройство просыпалось снова и снова, становясь опорой
всюду, где требовалось повторять, повторять, упорно повторять, -- в истории
сознания, обобщения, ритуала, ритма.

Но отчетливое "отбрасывание" мы констатируем на уровне эхолалии. Правда, и
этот феномен восходит к филогенетически древней основе -- непроизвольной
имитации. Как патологический симптом при корковых поражениях у человека она
называется эхопраксией, или эхокинезией. Однако применительно к речевой
функции эта непроизвольная подражательная двигательная реакция, именуемая
эхолалией, напоминает игру в теннис. Это -- повторение, но не своих слов, а
чужих и в генезе, как говорилось выше и как доказывают обильные факты
патологии и онтогенеза, повторение команд, прескрипций, требований. На
требование "отдай" субъект отвечает словом "отдай" и тем освобождает себя
от необходимости отдать. Иными словами, эхолалическая патология напоминает
нам о той эпохе, когда в суггестии момент интердикции через имитацию еще
доминировал над моментом конкретного дифференцированного предписания, что
именно надлежит сделать. Эхолалическая реакция принимает данную
определенную команду за команду вообще, безразличную к содержанию. Однако
тут акцент уже не на застывании в моторике всего остального, а на факте
общения: эхолалический "ответ" есть все-таки обмен словами, хотя и без
обмена смыслами. Вся дальнейшая спираль развития речевого общения и будет
перемежающимися уровнями обмена -- то обмена тождествами, то обмена
нетождествами.

Если эхолалия -- обмен тождествами, то естественной защитой от нее являлась
возникшая способность такой высокой фонологической дифференцировки звуков,
которая при малейшем отклонении, "нарушении правил" приводит к
фонологическому "непониманию" -- к неповторимости. В ответ на слово либо не
последует ничего либо последует нечто не тождественное, тем самым
"непонятное", нечто новое для первого партнера. Вот тут-то уже и
завязываются наисложнейшие узлы второй сигнальной системы. Исследователь
будет иметь дело с категориями "понимание" и "непонимание" -- последняя из
них до уровня деформированной эхолалии навряд ли может быть применена, но
дальше приобретает едва ли не доминирующее значение как
психолингвистический феномен .

По словам психолингвиста Дж. А. Миллера, "нет психологического процесса
более важного и в то же время более трудного для понимания, чем понимание,
и нигде научная психология не разочаровывала в большей степени тех, кто
обращался к ней за помощью" . В самом деле, даже с первого взгляда можно
выделить противоречащие друг другу смыслы этого слова: а) собака "поняла"
команду, если в точности ее выполнила; здесь нет предварительного
психического понимания -- выполнение команды и есть понимание, т. е. стимул
и реакция составляют единство; б) человек "понял" слова другого в смысле
"распознал", "расслышал", "разобрал"; мы уже знаем, что в основе этого акта
лежит повторение (громкое, внутреннее или редуцированное), т. е.
идентификация слышимой и произносимой цепочек речевых звуков, -- повторение
бессмысленное по своей сущности; этот акт "понимания" в чистом виде
альтернативен по отношению к предыдущему: врач дает больному команду, а тот
эхолалически повторяет ее вместо выполнения; в) идентификация не звуков
речи, а содержания (смысла), т. е. новое повторение, но уже "другими
словами": выявление инварианта, тождественности по существу двух
лингвистически явно разных высказываний. Наконец, лишь бегло упомянем не
касающийся нас здесь четвертый вариант: г) "понять" другого -- подчас
значит идентифицировать скрытые мотивы его команды или высказывания и в
зависимости от этого реагировать на его речь. Все это не только разные
смыслы "понимания", но и альтернативные друг другу. Сейчас нам важна
альтернативность "б" и "в".

Всякое средство отказа понимать (или быть понятым) можно называть
средствами непонимания (или непонятности) , а соответствующий уровень
эволюции -- уровнем непонимания (или непонятности). Хотя этот термин
выглядит всего лишь негативным, так как конструируется с помощью приставки
"не", он выражает позитивный феномен: не отсутствие понимания, а
присутствие некоего -- обратного пониманию -- отношения и взаимодействия
между людьми. Это есть общение посредством дезидентификации: посредством
специального разрушения тождественности или сходства знаков. Точнее говоря,
если идентификация, отождествление (сигнала с действием, фонемы с фонемой,
названия с объектом, смысла со смыслом) служит каналом воздействия, то
деструкция таких отождествлений или их запрещение служит преградой,
барьером воздействию, что соответствует отношению недоступности,
независимости. Чтобы возобновить воздействие, надо найти новый уровень и
новый аппарат. Можно перечислить примерно такие этажи: 1) фонологический,
2) номинативный, 3) семантический, 4) синтаксическо-логический, 5)
контекстуально-смысловой, 6) формально-символический . Однако все это
продолжение тут нас не касается.