в том числе суггестии, не имеет никакого отношения к гносеологии. Сколько
обвинений в идеализме и мистицизме было обрушено на вывод Леви-Брюля о
"прелогическом мышлении", тогда как это явление действительно существовало
на заре истории и проявлялось впоследствии, но только оно не было
"мышлением": оно было подавлением первосигнального (еще единственно верного
тогда) способа отражения окружающей среды и системой принудительного
воздействия на поведение друг друга. Да, оно принадлежит не к гносеологии,
а к онтологии. Это только взаимодействие особей. Тут нет отношения субъекта
к объекту, а есть лишь отношение организма к организму. "Прелогическая
стадия" ничуть не угрожает логике: тут логике еще решительно нечего было
делать. Мы убедимся, что и антилогика в самом деле гораздо раньше
объявилась в этой сфере отношений между индивидами, чем логика в сфере
человеческого познания. Но о генезисе логики мы будем говорить только в
конце этой главы (и, тем самым, этой книги).

Развитие второй сигнальной системы у людей ни в коем случае не было
следствием разрастания общего объема головного мозга по сравнению с объемом
(весом) тела и прямо никак не связано с этим процессом энцефализации
(церебрализации) в филогении троглодитид. Во-первых, в биологической
эволюции вообще налицо тенденция увеличения мозга (независимо от размеров
тела), и по этому показателю прямоходящие высшие приматы, включая человека,
вовсе не оказываются специфичными: степень энцефализации увеличивается у
всех ископаемых млекопитающих. По степени развития неокортекса ("новой
коры"), т. е. по степени "неоэнцефализации", можно выделить весь отряд
приматов из общей родословной млекопитающих, но невозможно
отдифференцировать собственно человеческую линию . Во-вторых, разрастание
объема головного мозга в эволюции семейства троглодитид было прямым
морфологическим следствием прямохождения и прямым биохимическим следствием
плотоядения, т. е. повышенного усвоения протеина ; эти два фактора влекли
за собой широкий размах индивидуальных вариаций объема мозга, иначе говоря,
делали структурно и гистологически возможными колебания в сторону
повышенной массы мозга, а естественный отбор закреплял эти отклонения,
несомненно, потому, что они были биологически выгодны. По Боне, это
разрастание мозга происходило в том же темпе, как и другие морфологические
трансформации млекопитающих в плейстоцене. Но у Homo sapiens средний размер
и вес головного мозга не возрастал и не возрастает сравнительно с поздними
палеоантропами. При этом размах индивидуальных вариаций данного признака у
Homo sapiens весьма увеличился сравнительно с палеоантропами, нередко
встречается объем мозга, значительно превышающий среднюю величину, но ничто
не закрепляет этих отклонений: они биологически нейтральны и средняя
величина остается неподвижной для черепов любого времени с верхнего
палеолита до наших дней. Между тем речевая функция мозга в корне отличает
неоантропа от палеоантропа.

Как видно, социальность и разум человека никак прямо не коррелированы с
тотальной величиной его головного мозга.

Зато корреляция начинает проступать, когда измерению подвергаются по
отдельности длиннотный, широтный и высотный диаметры роста головного мозга
в филогенетической цепи: шимпанзе -- австралопитек -- археоантроп --
палеоантроп -- неоантроп. До неоантропов наиболее интенсивно увеличивался
тотальный длиннотный размер (за счет роста задних областей); напротив,
только мозг неоантропов дает интенсивный сдвиг высотного диаметра: в лобной
и теменной долях эпицентры роста перемещаются из нижних отделов в верхние,
происходит, как мы уже отмечали, усиленный рост префронтальной области, а
также поднятие и выравнивание поверхности мозга в его своде .

[Image]

Интересно, что как раз в самой высотной, и тем самым весьма молодой, точке
свода нашего мозга предположительно локализуется самый исходный,
"инициальный" очажок речевой функции человека (см. схему коры мозга).
Правда, вопрос пока является дискуссионным и открытым. Это так называемая
"речевая зона Пенфильда", или "верхняя речевая кора", -- якобы зона
начальной речевой активизации . Эту зону Пенфильд и Роберте якобы
обнаружили при оперативных исследованиях эпилепсии в так называемом
дополнительном моторном поле на медиальной (внутренней, т. е. обращенной к
другому полушарию) поверхности в задних отделах верхней лобной извилины.
Некоторые авторы считают это прочно установленным фактом , другие при
применении иных нейрохирургических методов не обнаруживают нарушений
речевых функций при поражениях этой зоны (А. Р. Лурия) или замечают
воздействие всего лишь на оттенки интонации и модуляции. Впрочем, последнее
не служило бы решающим возражением: кто знает, может быть, так и рождалась
первичная дифференциация звуков-знаков. Не будем пока ни принимать, ни
отбрасывать гипотезу Пенфильда -- Робертса. Заметим лишь, что, если бы
указанная зона в самом деле все-таки оказалась начальным очажком второй
сигнальной системы, было бы поразительно, что он расположен в самой
высотной части, т. е. на самом молодом верхнем крае коры мозга Homo
sapiens. В пользу второсигнальной принадлежности этого образования (если
принять описание его Пенфильдом и Робертсом) говорит его односторонняя
локализованность в доминантном полушарии (в левом у правшей), тогда как
близко расположенные центры локализации находятся в обоих полушариях.

Интересно, что довольно высоко в структуре коры головного мозга Homo
sapiens, впереди от средней части прецентральной извилины, лежит и участок,
управляющий элементарными графическими действиями. Это свидетельствует, что
они возникают на весьма ранних стадиях генезиса второй сигнальной системы.
Люди начальной поры верхнего палеолита уже "рисовали", еще не вполне умея
"разговаривать", если применять эти термины в современном смысле. Туда, в
эту древность, уходят корни письменной речи. Зато когда иные археологи
фантазируют, будто они обнаружили "рисунки" мустьерцев (палеоантропов,
неандертальцев), мы уверенно можем считать это исключенным в той же мере,
как заявку на изобретение перпетуум-мобиле: в мозге палеоантропов еще не
было той высотной части, где находится центр, управляющий графическими
действиями; они не могли носить и неуправляемого
двигательно-подражательного характера (какие осуществляют шимпанзе), так
как подражать в "рисовании" еще было тогда некому.

Еще далее вперед от самой высотной части свода головного мозга Homo sapiens
(где сходятся лобная и теменная доли) лежит тот префронтальный отдел, о