(Пикельхеринг) выступает как кладоискатель, обманутый Мефистофелем (действие
IV).
     Из текстов кукольных комедий пролог сохранили лишь немногие - ульмский,
страсбургский, берлинский. В двух последних Мефистофель  также  получает  от
своего повелителя задание соблазнить Фауста.
     2. Первый монолог Фауста уже очень рано оказался сокращенным и  лишился
идейной глубины, которую вложил в него Марло. В  нидерландской  пьесе  Фауст
еще сетует на то, что, будучи ученым, он не знает, каким  образом  сделаться
"еще ученее". В ульмской и аугсбургской кукольных  комедиях  он  не  находит
удовлетворения в богословии, потому что много читал  о  свойствах  планет  и
"хотел бы все увидеть, ощупать руками" -  "с  помощью  астрологии  узнать  о
планетах,  аспектах  и  обо  всех  элементах",  поэтому  он  решил  отложить
богословские занятия и предаться изучению  магии.  От  "смотра  факультетов"
некоторые тексты, например аугсбургский, сохранили  упоминание  о  том,  что
"природа человеческая имеет склонность к  разным  предметам  и  всевозможным
наукам, как-то: к философии, медицине, математике, астрологии, музыке, праву
гражданскому  и  церковному"  (ad  Philosophiam,  Medicinam,   Mathematicam,
Astrologiam, Musicam, Jure civile et canonicam) - и  когда  человек  наконец
изберет что-нибудь одно, то  он  стремится  в  своей  профессии  "достигнуть
высших  почестей".  К  этому  примыкает  основное  для  большинства   других
кукольных комедий рассуждение о том, что  "никто  не  бывает  доволен  своим
жребием" (nemo sua sorte contentus est): нищий мечтает быть хотя бы  простым
крестьянином, крестьянин - бюргером, бюргер - дворянином, дворянин -  князем
и наконец императором, "и если была бы еще более высокая ступень счастья, то
каждый старался бы ее достигнуть". Во многих текстах к этому  присоединяются
жалобы Фауста  на  бедность,  в  которой  он  прозябает,  несмотря  на  свою
ученость: "Люди говорят, будто я богатый, ученый  человек.  Но  что  мне  за
польза от того? Я не богат, я беден, как церковная мышь".  В  более  поздних
текстах  мотив  этот  усиливается:  бедного  ученого   преследуют   жестокие
заимодавцы.
     Монолог Фауста содержит в кукольных комедиях обильные латинские слова и
целые изречения, которые должны свидетельствовать  об  учености  героя.  Эти
ученые цитаты не совпадают с текстом Марло. Их, вероятно, сочинили  довольно
многочисленные  среди   немецких   бродячих   комедиантов   "ученые   люди",
променявшие университет на подмостки театра; в кукольных комедиях они  имеют
традиционный характер и сохранились нередко в совершенно искаженном виде.
     Монолог прерывается, как у Марло, появлением доброго и злого  духа  или
перекличкой их незримых  голосов.  При  наличии  пролога  в  аду  злой  дух,
искушающий Фауста, отождествляется с Мефистофелем. Как видно из афиши труппы
Нейберов (Тексты, III, 17), в уста небесного духа вкладывается ария, которая
в дальнейшем получит самостоятельное распространение как народная песня (см.
выше, стр. 308).
     3. В следующей  сцене  два  студента,  о  которых  докладывает  Вагнер,
приносят Фаусту магическую книгу. В некоторых кукольных  комедиях  студенты,
оставив книгу, таинственно  исчезают,  чем  подчеркивается  их  демоническая
природа.  У  Марло  этому  соответствуют  две  сцены,  объединенные  уже   в
нидерландской  драме:  сперва  разговор  с   чернокнижниками   Корнелием   и
Вальдесом, которые рекомендуют Фаусту заняться магией, потом появление  двух
студентов, предостерегающих его от опасности дурного пути. Имена студентов в
позднейшей традиции различные  и,  вероятно,  произвольные;  только  чешская
кукольная комедия сохранила, традиционное имя Корнелий, как у Марло, рядом с
новым - Фабриций.
     4. Заклинание первоначально  происходило  в  лесу,  как  у  Марло  и  в
нидерландской драме (ср., например, афишу 1767 года); из  кукольных  комедий
лишь немногие  сохранили  эту  эффектную  декорацию  (тексты  Гейсельбрехта,
страсбургский, кельнский, нижнеавстрийский), тогда как в большинстве  других
действие перенесено в кабинет Фауста, вероятно - для облегчения  постановки.
Наиболее существенным новшеством по сравнению  с  трагедией  Марло  является
испытание быстроты адских духов,  из  которых  Фауст  избирает  Мефистофеля,
быстрого как мысль человеческая. Эпизод этот восходит  к  эрфуртским  главам
народной книги Шписа в издании 1590 года [С], где он  встречается  в  другом
контексте, в сцене пирушки в доме Фауста (см.: Тексты,  II,  Дополнения,  I,
гл. 54). Адские слуги, проворство которых Фауст хочет здесь испытать, быстры
как  стрела,  как   ветер,   как   мысли   человеческие.   В   этом   случае
непосредственное  влияние  народной  книги  на  драму  немецких  комедиантов
несомненно.  Существование   этой   сцены   уже   в   середине   XVII   века
засвидетельствовано нидерландской драмой, данцигской постановкой 1669  года,
а в дальнейшем ульмской. как и большинством более поздних кукольных комедий.
Имена злых духов и  их  число  различны.  Первоначальную  последовательность
дает, по-видимому, народная книга: быстрым как стрела является "бес  похоти"
(Вицлипуцли), быстрым как ветер - "воздушный  бес"  (Ауэрхан),  быстрым  как
человеческая мысль - "бес умствований" (Мефистофель). В других текстах очень
рано встречаются варианты: вместо стрелы - пуля  из  ружья,  молния;  вместо
ветра - корабль, гонимый ветром, облака, птица в небе, рыба в  воде  и  даже
иронически - улитка в песке. В отдельных случаях число злых духов доходит до
пяти или семи - вариант,  который  использовал  Лессинг  в  своей  сцене  из
"Фауста" {См.: Сreizеоасh. Versuch, стр. 67-63. - Вruinier.  Bd.  XXX.  стр.
332 и 356-357.}.
     5.  Сцена  договора  содержит  упоминание  об  условиях,   на   которых
Мефистофель соглашается служить Фаусту: отрекшись от бога, Фауст  не  должен
ходить в церковь (варианты: подавать милостыню, участвовать в беседах ученых
богословов); не должен мыться, чесаться, стричь ногти и  волосы;  не  должен
жениться. На первое условие  Фауст  возражает,  что  он  заслужит  осуждение
людей, на второе, что он станет для них страшилищем; но Мефистофель  обещает
своими чарами отвести людям глаза, так что  никто  из  них  не  заметит  его
отсутствия в церкви и он будет всегда казаться красивым  и  молодым;  взамен
законного брака он обещает ему прекрасных женщин  в  любом  числе.  У  Марло
имеется только препирательство  Фауста  с  Мефистофелем  о  законном  браке,
играющее столь существенную роль в мировоззрении автора народной книги  (см.
выше, стр. 296). В нидерландской драме - два запрета:  ходить  в  церковь  и
жениться. Остальные восходят  к  суеверным  представлениям  того  времени  о
поведении колдунов и ведьм, продавших свою душу дьяволу.
     Подписание договора кровью  представляло  сценически  эффектную  сцену,
которая прочно сохраняется во всех версиях; при этом предостерегающее  "homo
fuge!" ("человек, беги!") или сокращенно "h. f." остается  лишь  в  немногих
кукольных комедиях. На вопрос  Фауста  о  значении  этих  таинственных  букв
Мефистофель отвечает уклончиво: "Разве требуется объяснение  такому  ученому
человеку?", - либо софистически: "Это значит: беги в мои  объятия!".  Как  у
Марло, в этой сцене еще раз появляется добрый дух, в уста  которого  вложена
предостерегающая песня; иногда Фауст при этом погружается в сон. Подписанный